Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Любая форма воспроизведения материальных благ — вот они, три кита, на которых зиждется всё, что бы ни говорили! Это осуществляется сегодня двумя способами. Первый — извлечение сверхприбыли с интеллектуального капитала. Второй — непосредственно с денежного. Третьего не дано… Поэтому совершенно неизбежен рост незанятости, каков бы ни был подход к распределению национального дохода. А это неизбежно ведет к ужесточению несправедливости, которой и так хоть отбавляй. Как раз что-то в этом роде сегодня растолковывал по телевидению немецкий специалист, на все лады. Но у немцев хватает совести хотя бы на это — называть вещи своими именами… В итоге, при сегодняшнем развитии современного общества, данная тенденция необратима и неизлечима, если не прибегать к услугам… социализма. Он же только тем и бредит! Чтобы его позвали на помощь. Ему только свистни! В то время как именно он рано или поздно ведет к развалу, к вырождению, к респектабельной — в лучшем случае — продажности всего и всея, в худшем случае, при перекосе налево или направо, — к самоуничтожению. Увы, это настоящая головоломка.

Роль искусственной уравниловки сегодня могут отрицать только идиоты. Без этого общество давно превратилось бы в Клондайк или в казарму, где по морде можно получить только за то, что не тем углом рта улыбнулся. Но если общество — это сад, за которым нужно ухаживать, то социализм — довольно странная форма садоводства. Он претендует на то, чтобы все растения, если их поливать какой-нибудь специальной мочевиной, развивались одинаково. Тем самым он исключает всякую возможность того, что некоторые из них рано или поздно всё-таки станут загораживать свет другим. Увы, он не видит дальше своего носа. И коль скоро он дорвался до власти, до бесплатного, то отрицать он будет всё на свете и обязательно предаст свои изначальные цели. Ради сиюминутной выгоды он обязательно будет обещать всем золотые горы. В крайнем случае — равенство при дележе, которого нет, и никогда не было. О морали он будет печься не больше чем правые, не больше чем немецкая буржуазия до войны, когда она еще верила, что ей перепадет лакомая часть пирога при дележе власти.

И никто не знает, что со всем этим делать. Хотя и дураку понятно, в чем причина деградации общественных отношений и отношений между людьми в целом. Оставить сад без ухода тоже невозможно. Он зарастет, станет непролазным.

По цепочке эту логику можно разматывать и дальше. Рост неравенства — это тормоз для экономики (если уж экономика поставлена во главу угла, то это факт неопровержимый), и не ровен час, три кита, на которых всё стоит, поддадут хвостами и спихнут мир в пучину. Но и тут непонятно, что делать. Как предвосхитить такой поворот событий? В связи с обогащением богатых и обеднением бедных возрастает число тех, кто исключен из процесса улучшения своего благосостояния. Западный мир возвел благосостояние в знаковую ценность — увы. Но раз уж никто пока не придумал ничего оригинальнее, лучшей приманки, то довольствоваться приходится тем, что есть. Таким образом и получается, что целый слой населения исключен из участия в развитии общества. Это лишает систему огромной части ее потенциала. Но неиспользование всего потенциала равнозначно разбазариванию всеобщего достояния, последствия которого непредсказуемы. И дело даже не в том, что сегодня человечеству в среднем материально живется лучше, чем сто лет назад, и что даже бедный сегодня, как правило, сыт. Если человек чувствует себя сегодня обсчитанным, то не в количестве хлеба, а в чем-то другом, например в правах. Принципиальной разницы здесь нет. И никакая сытость не помешает обделенному стать зачинщиком переворота. Надежда и вера в завтрашний день человеку нужнее всего, нужнее, чем хлеб насущный. Без этого он не может жить вообще. Лишить его этого — и он, считай, созрел для любой авантюры, лишь бы она сулила ему хоть какую-то перспективу. Именно сомнение в завтрашнем дне, такое, какое мы наблюдаем сегодня, является чем-то качественно новым. Все средства исчерпаны. Искать больше негде. Всё вокруг перерыто. Апеллировать не к кому. Поэтому разговоры о самоценности жизни — это пустозвонство. Кто сегодня с полной уверенностью может сказать, что его жизнь необходима обществу, даже если оно и превозносит ее на всех углах как нечто абсолютное, неприкосновенное?

В этом и кошмар всей системы. Наша цивилизация по-прежнему выдает высокие обороты, но как молох, который вращается уже сам по себе, по инерции. В таком случае не низведены ли мы, живущие, до обыкновенных шестеренок? Не являемся ли мы обслуживающим персоналом?

Сколько бы мы ни качали свои права, мы всё равно будем похожи на странное крикливое сборище лакеев, которые, видите ли, вышли на демонстрацию. С требованием повышения жалованья и одновременно с призывами к низвержению своих хозяев, которые это жалованье выплачивают…

5 сентября