Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2

Даже если умом мы способны понимать, что жизнь наша — мизерная часть чего-то более целого, что она — отражение, какой-то мимолетный прообраз мира высшего, а то и просто дар, который мы получили ни за что ни про что и вряд ли способны понять его и оценить, а вся переполняющая мир грязь, бродить в которой приходится по колено, — не что иное, как плод нашего воображения, отображение нас самих… даже если мы способны верить в то, что вылеплены по образу и подобию Того, кто всё это сотворил, что жизнь — это свернутая проекция всего Его замысла, — вечность, само это понятие всё равно будет оставаться для нас чем-то непостижимым, пустопорожним. С нашим «ходячим» восприятием таких величин вечность всегда будет сливаться с мертвым понятием «бесконечность». А ведь главный, какой-то самоочевидный смысл в том и заключается, что бесконечность — это тоже что-то завершенное, как завершено по природе своей всё совершенное…

Не убоишься в ночи ужасов, стрелы, летящия во дни, язвы, во тьме приходящии, и заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяща и тьма одесную тебе, но к тебе не приблизится. Только смотреть будешь глазами твоими, смотреть и видеть…

конец романа

Подробнее об издании

Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа, роман, 1998