Звёздная пыль под лисьими лапами (СИ)

Но Милада не отступила, она лишь выжидала, когда все потеряют бдительность, расслабятся и не будут ожидать удара. Решив, что нужное время пришло, она взяла виноградную лозу, оплела её серебряным волосом Майи, и зачаровала. Лоза приняла вид юной богини не отличимый от девушки. Милада отвела её в коридор, ведущий к покоям, охраняемым юношей, и с напутствием отправила на встречу. Лоза, под личиной Майи не могла говорить, а потому, плавно выйдя из-за угла коридора лишь игриво поманила пальчиком увидевшего её юношу. Он удивился её появлению, но беспрекословно последовал за ней, оставив дверь в покои без охраны. Лоза, наученная Миладой звала его за собой, но не давала приблизиться, стоило юноше подойти ближе, как она со смехом отбегала прочь и снова звала. Она увела юношу в сад, где и продолжила эту игру среди пряно цветущих деревьев.

Милада же тем временем, пробралась к Майе в спальню. Боясь гнева мужа, она давно передумала убивать неугодную падчерицу, а потому решила избавиться от неё по иному. Девушка так и не проснулась, когда на неё, ярко блеснув кровавыми искрами, осыпался заговорённый порошок. Фигура под одеялом начала уменьшаться, пока совсем не скрылась под ним. Милада отдёрнула покрывало. На пуховой перине спала серебристо-белая лисица.

Открыв переход в первый попавшийся соседний мир, Милада, взяв зверька за шкирку, безжалостно выбросила туда, и покинула опустевшую спальню.

Юноша, наконец-то догадавшись, что что-то не так, бросился в покои Майи, но опоздал. Он видел, как по коридору быстро уходит Милада, а на постели своей возлюбленной обнаружил только мелкую россыпь алого порошка и короткий серебряный волосок.

Сорэль, узнав, что произошло, разгневался. В тот день бури и грозы бушевали над землями людей, но самая грозная буря разыгралась в его замке.

Едва снова не развеяв юношу в звёздную пыль, бог-отец всё-таки выслушал его. Тут же вызванная Милада, испугавшись гнева мужа, во всём призналась, но на требование вернуть Майю, ответила, что отправила девушку, обращённую лисицей, в первый попавшийся мир, и дороги туда не знает. Вернуться же сама, она не сможет, так как сознание у неё теперь звериное, и хоть божественное бессмертие осталось при ней, вспомнить свою жизнь она сможет только если встретит кого-то, кого знает. Тогда Майя обретёт прежние воспоминания и сможет возвратиться в родной мир.

Отослал тогда Сорэль Миладу прочь, и задумался, как же вернуть любимую дочь. Покинуть свой мир и отправиться на поиски сам, он не может, доверить это кому бы то ни было, тоже. Его тяжёлый взгляд пал на скорбящего от своей оплошности юношу. И решил Сорэль отправить его. Объяснил, что чужих миров множество, и будь юноша обычным смертным человеком, то не было бы у него ни единого шанса. Но он соткан из звёздной пыли, смерть не имеет над ним власти, а значит, будет он бродить по мирам до тех пор, пока не отыщет серебряную лисицу, и как только найдёт её, сможет вместе с ней возвратиться.

Юноша согласился с радостью, ибо не мила ему была жизнь без возлюбленной, пропавшей из-за его недосмотра.

Открыл Сорэль проход в первый из миров, сказал юноше, что на поиски в каждом из миров даётся ему ровно год, по истечение этого срока пред ним откроется новая дверь, и так до тех пор, пока девушка не найдётся, даже если придётся возвращаться в один и тот же мир снова.

Шагнул юноша в ярко сияющий проход, и тут его настигло проклятие Милады, подслушавшей их беседу. Не готова была богиня к тому, что муж отправит кого-то на поиски, как и не готова была к тому, что поиски увенчаются успехом. А потому, соткала она вокруг острого шипа розы чары забвения, да такие сильные, чтобы всю память забрать, до последнего. Дунула на шип, и когда юноша шагнул в новый мир, тот вонзился ему в шею. Сорэль ничего не заметил, закрыл проход, да отправился печалиться по пропавшей дочери.

С тех пор прошли года, а может и века. Живут в разных мирах юноша и богиня Луны, обращенная серебряной лисицей. Ищет юноша что-то, чувствует, что сердце не на месте, но не помнит ничего, кроме странной легенды о лисе с серебряным мехом и звёздной пыли, сияющей кисеей, следующей за ней. Когда пред ним открываются странные двери, радостно идёт он в открывшиеся неизведанные миры, надеясь найти в них свою память.

— И это всё? — разочарованно спросил Ухо. — Что это за сказка — без хорошего конца?

— Ну может быть, у этой сказки ещё будет хороший конец, — беспечно ответил Арист, ковыряя палочкой в затухающем костре. — Ведь Милада не рассчитала с силой своих чар, они начали слабеть, и юноша вспомнил большинство деталей произошедшего, но посчитал всё это просто странной легендой, услышанное в далёком детстве, забытой, но всплывшей в памяти.

Маргат задумчиво смотрел в свою опустевшую кружку, потом поставил её на землю и молча поднявшись на ноги, полез в телегу.

— Чего это он? — удивился Арист.

— Расчувствовался наверно, — хрюкнул Морда, с разочарованием заглянув в бутылку.

Вернувшись через пару минут к костру, Маргат, всё так же молча уселся на своё место и уставился на сказителя.