Он засыпает с этими дерьмовыми мыслями, только чтобы проснуться через несколько часов от хлопка двери. Постель рядом с ним пустая, но простыни совсем тёплые, а из ванной раздаются характерные звуки, свидетельствующие, что его надравшуюся накануне жену нещадно рвёт.
Утро начинается.
И начинается оно, блядь, не с кофе.
*
В конце концов Мэйбеллин удаётся уговорить Марикету поесть, хотя она бледнеет при виде яичницы, которую доктор Гейл ей приносит. Марикета наотрез отказывается выходить из комнаты, лежит в постели и скорбно сообщает каждому, кто готов её выслушать, что вот-вот сдохнет. Джейк только качает головой, никак не комментируя состояние Марикеты, хотя с языка готова сорваться дюжина колкостей.
После завтрака на её лицо понемногу возвращаются краски. А потом Мэйб приносит ей какие-то таблетки, и Марикета, до того зябко кутающаяся в одеяло, снова засыпает. Мэйбеллин обещает, что через пару часов та будет, как огурчик, и Джейк, убедившись, что она действительно крепко спит, спускается в столовую.
– Маккензи, – вместо приветствия говорит Алистер, – мы завтра вылетаем, ты в курсе?
– А что с документами? – интересуется Джейк. – Билеты, всё остальное. Вы что, уже всё решили?
– Да-а, – нетерпеливо кивает Эстелла, прижимая запотевший от льда стакан с водой ко лбу, – все порешили… Порешали… А, пофиг.
– Рипли, у тебя тоже похмелье? – ухмыляется Маккензи. – А выглядишь такой крепкой, надо же…
– Заткни-ись, – протягивает Эстелла.
– Вот что происходит, когда вечеринкой никто не управляет, – замечает Радж.
– Как Мари? – спрашивает Алистер. – Спит?
Джейк только кивает.
– Хорошо. Она… говорила что-нибудь? – неуверенно произносит Грейс.
– По поводу?
– Она вчера несла какую-то чушь, – бормочет Эстелла. – Про три головы гидры.
– Не знаю, Рипли, – качает головой Джейк, – мне она ничего такого не говорила. Какая ещё гидра?
– Всё это неважно, – перебивает Грейс, – главное, что она права. Моя мать тоже замешана в этом.
– Замешана в чём? Да блядь, почему я по слову из вас вытягиваю?
Грейс тяжело вздыхает.
– Рурк называл себя гидрой, помнишь, Джейк? А у гидры три головы. Мы утром проверили документацию. Моя мать сотрудничала с Рурком. Она… работала на него, в некотором роде, – она невесело усмехается. – Хотя, уверена, она считает, что это он работал на неё. И Сайлас Прескотт, выходит, третья голова. Они все связаны.
– Я ничерта не понимаю, – ворчит Джейк, – какое это имеет отношение…
– Самое прямое, – вмешивается Алистер, успокаивающе поглаживая плечо супруги. – В наследство от… отца, – он кривится, – мне достались и данные о его преступной деятельности, ты понимаешь? Он сотрудничал с подпольными военными организациями, наркокартелями, он даже с итальянской мафией имел какие-то дела. Я считал, что, обезвредив его, мы можем спать спокойно. Что данные о Ла-Уэрте никуда не просочатся. Но, выходит, что есть как минимум ещё один человек, осведомлённый обо всём.
– И что?
– А то, что моя мать уже пыталась наладить со мной контакты, – жёстко произносит Грейс, – и отнюдь не для того, чтобы восстановить нормальные отношения… Восстанавливать там нечего. Во время нашей последней встречи она расспрашивала про Ла-Уэрту, про то, не собираемся ли мы продать права владения островом, про то, что будет с исследованиями Рурка. Я думала, она просто в своём репертуаре, потому что только она могла задавать такие вопросы на крестинах своей внучки, но… Сейчас понимаю, что за этим стоит что-то большее.
– Давайте успокоимся, – раздражённо бросает Зара, – какого хрена наводить панику? Результаты исследований под надёжной защитой. На острове охрана. Блэр ни за что не наложит лапы на это всё.
– Кому, как не тебе, знать, что любую защиту можно обойти? – изумляется Алистер.
– Но не ту защиту, которую ставила я! – огрызается Зара. – В любом случае, сейчас нам необходимо отправиться в Нортбридж и попытаться понять, как то, что там произошло, связано с Ла-Уэртой… И с возвращением Мари. А с твоей мамой, Грейс, мы разберёмся позже, – обещает она.
Грейс только кивает, украдкой смаргивая слёзы.
*
– Просто не понимаю, как ты мог с ней так поступить. Неужели одной меня было мало?
Раздражённый женский голос ввинчивается в уши, даром что вокруг царит непроглядная, кромешная тьма.
– Тише, тише, – отвечает глубокий мужской бас, – это был её выбор, и мы не вправе…
– Ты, чёрт возьми, не предоставил ей никакого выбора! Держу пари, сейчас ты жалеешь, что вообще сделал это… Без нас обеих твоя жизнь была бы существенно проще!
– Проще? О чём ты говоришь? Только благодаря вам я сумел вернуться домой.
– Но какой ценой? Ты понимаешь, какой ценой?! Нихрена ты не понимаешь!
– Я понимаю больше, чем ты думаешь! – в мужском голосе проскальзывает раздражение. – И я жалею о том, что так произошло! Не стоит делать из меня монстра! Моя дочь несчастна из-за меня! Если бы я знал, как это исправить…
★