Звёздные войны. Последствия. Конец Империи

В игре шах-теж, — говорит он юноше по имени Галли, — доска называется «вотчиной», и у каждой перемещающейся уникальным образом фигуры на ней своя особая роль. У каждого игрока есть по одной фигуре каждой разновидности. — Император шевелит подагрическим пальцем фигуру, похожую на слишком худого человека в странной, столпоподобной шляпе. — Визирь может ходить только по диагонали, но дальность его передвижений неограниченна. — Он постукивает желтым ногтем по другой фигуре, изображающей коренастого воина в капюшоне, вооруженного то ли длинным ружьем, то ли мечом, — персонаж слишком абстрактен, чтобы сказать наверняка. — Это рыцарь, — говорит Палпатин, щелкая ногтем по фигуре. — Он может ходить на два шага в любую сторону. Полная свобода перемещения на ограниченное расстояние.

Таким же образом он описывает фигуру за фигурой: изгоя, вдову, ученика, советника, зверя, корабль. Он рассказывает, как они движутся, какую роль играют, даже немного об их истории. Например, по его словам, изгоя исключили из поздних вариантов игры, поскольку он «из- лишне анархическая фигура», а игроки стремились к «более стабильной игре».

Галли слушает, не до конца понимая, что именно ему следует запомнить. Но он крайне внимателен, даже не моргает и не отводит взгляда, боясь, что иначе все может в тот же миг исчезнуть.

Смысл существования всех фигур — служить другой, единственной фигуре... — его учитель снимает с доски последнюю статуэтку, похожую на самого Палпатина, — Императору. Задача всех фигур в вотчине — защищать императора. Если император падет, игра заканчивается, независимо от того, сколько фигур осталось на доске. Понимаешь?

Понимаю.

Тогда расскажи мне, что это означает.

Судорожно сглотнув, Галли сосредоточенно пытается

постичь суть урока, который хочет преподать ему Император.

Это означает, — откашлявшись, говорит он, — что вотчина не может выжить без Императора.

На лице Палпатина появляется улыбка, похожая на ползущую по треснутой стене многоножку.

Хорошо. Очень хорошо. Верно. Ты крайне проницателен. — Внезапно улыбка исчезает, и ее сменяет недовольная гримаса. — Но не до конца, — зловеще заявляет старик. — Вотчина не просто не может выжить — суть в том, что права на жизнь не заслуживают и оставшиеся фигуры. — Его полный гнева голос звучит все громче, слова все быстрее срываются с его губ. — Их единственная роль состоит в том, чтобы защищать Императора. Если Империя не в состоянии защитить своего Императора, эта Империя обречена на гибель. Она рухнет не только оттого, что лишится главной фигуры, но и оттого, что ей отказано в праве существовать!

К концу тирады старика Галли силится что-то сказать, но не может. Он пытается вздохнуть — и это тоже не получается. Он хватается за горло, и из его рта вырывается лишь плаксивый стон. В висках пульсирует кровь, в глазах начинает темнеть.

«Вот оно. Это моя смерть. Я провалил урок».

Палпатин машет рукой, и сжимающая горло Галли сила исчезает столь же быстро, как и появилась. Юноша судорожно вздыхает, пытаясь не разрыдаться.

Палпатин на удивление мягко берет Галли за руку. Кожа его тонка, как бумага, и в то же время кажется странно острой: если провести по ней не в ту сторону, можно порезаться, словно бритвой.

Меня злят мысли об Империи, которая может подвести своего Императора, — с грустью говорит Палпатин. — Но подобное нельзя исключать, а поэтому разумно вести очень долгую игру. Нужно предусмотреть любой исход и соответственно все спланировать. И ты примешь участие в этом плане.

Каким образом?

Ты, мой мальчик, — мои «Крайние меры».

Что это значит?

Это непредвиденные расходы, которые придется понести. Возможно, оплатить их придется тебе, Галли. А это означает, что тебе пришла пора присоединиться к Империи. Ты будешь служить мне так, как я того потребую, и, если все пойдет хорошо, ты будешь оставаться «Крайними мерами». Если подведешь меня — найду другого, кто достоин этой великой цели и предназначения. Ты готов стать тем, кто мне нужен?

Готов.

На лицо Палпатина возвращается улыбка.

Превосходно.

Но я не знаю, что мне делать.

Со временем узнаешь. А пока — тебе нравится

опера?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Рыжеволосый мальчишка сидит в корабле без иллюминаторов, так что ему не видны бескрайние дюны и бушующая на песчаных просторах война. Все, что он видит, — это два десятка других детей, расположившихся на скамейках вдоль бортов транспортного корабля. Все они одеты в белое, и все они смотрят на него, словно стая изголодавшихся йенаворов на кусок мяса.

Они озверевшие и голодные, и он изо всех сил пытается сдержать дрожь.

Но вместо этого парнишка лишь дрожит еще сильнее.

Люк транспортного отсека открывается, и входит мужчина. Мальчик его знает — это советник Раке.

Раке останавливается перед ребенком, глядя на него сверху вниз:

Привет, Армитаж.

Здравствуйте, — тихо отвечает мальчик. — Сэр.

Твой отец объяснил тебе, что происходит?

Нет, сэр.

Гм... похоже, Брендол не слишком тебя любит.

Подозреваю, это вполне соответствует истине, сэр, " со слезами на глазах кивает мальчик.