Звёздный огонь

Все это он рассказал Крейну, который поджидал возвращения своего помощника на прежнем месте, бездумно вертя в руках пустую кружку. Магус слушал с безучастным видом, а Умберто все больше убеждался в том, что они невольно оказались вовлечены в хитроумную игру, которую затеял… Вейри Краффтер? Его племянник? Его дочь, загадочная Марлин? Гадать было бессмысленно, да к тому же сказывалась усталость, накопившаяся за целый день. Он чувствовал, что соображает все хуже и хуже.

Когда Умберто закончил рассказ, Крейн хлопнул кружкой по столу, подзывая служанку, а потом задумчиво произнес:

– Кажется, нас пытаются завербовать на имперскую службу.

– Что?! – От ужаса моряк чуть не упал со скамьи. – Шутишь?..

– Ах, если бы! Хаген рассказывал тебе, что ему удалось узнать на черном корабле, который захватили первым? – Умберто покачал головой. – Тот фрегат когда-то был торговым и звался «Быстрая». Хозяину «Быстрой» сделали некое выгодное предложение, обманом заманили в открытое море и только там рассказали всю правду о том, что собираются сотворить с его кораблем. Он отказался, ясное дело, и тогда его связующую нить оборвали. Ты ведь уже понял, что на подобное способны только два ученика Эрдана-корабела? Напоминаю, один из них сидит перед тобой.

– А второй – капитан-император, да продлит Заступница его век… – машинально проговорил Умберто, потому что в этот момент служанка как раз принесла новый кувшин. Когда они вновь остались вдвоем, он спросил, хотя и знал ответ заранее:

– И что же ты теперь собираешься делать?

– Теперь? – магус усмехнулся. – Я не покину Эверру, пока не узнаю, кто такой этот таинственный вербовщик. И если он на самом деле как-то связан с капитаном-императором… хм… интересная вырисовывается картина, Умберто! Так вот как его величество собирает новый флот – обманывает обычных навигаторов, обещая каждому то, о чем можно лишь мечтать… Вот ты о чем мечтаешь, друг?

«О чем?..»

…У нее стройная фигура, совсем не такая, как у тех, к кому его влекло раньше, – тонкая, слишком хрупкая, почти мальчишеская. Она скромная, неяркая, как огонь в камине, заслоненный слишком плотной ширмой, но что будет, если эту ширму убрать? О-о, он хотел бы взять ее руки в свои и покрыть их поцелуями, начиная с кончиков пальцев, этих длинных тонких пальцев! Потом – узкие запястья, и острые локотки, и нежную кожу на внутренней стороне предплечья.

И это было бы только начало…

– Да так, о всяких пустяках, – спокойно ответил помощник капитана. – Меня бы он ни за что не обманул.

– Хочется верить, – медленно проговорил Крейн, закрыв зрячий глаз. – Потому что это очень больно – вместо исполнения своей мечты получить какую-нибудь мерзость.

В этот миг Умберто понял, что не чувствует больше ничего, кроме усталости, и сказал:

– Уже очень поздно. Я пойду, пожалуй… Если что – зови.

Магус лишь усмехнулся и пожал плечами, отпуская своего помощника. Умберто только за дверью таверны вновь вспомнил, что капитан говорил утром: «Я ослабил нить, связывающую меня с ~Невестой~, поэтому понятия не имею, что болтает сейчас твой внутренний голос».

Крейн его не позовет – побоится восстановить связующую нить и привлечь к себе внимание какого-нибудь щупача или мастера-корабела.

Крейн его не слышит.

– Я свободен? – прошептал Умберто и, оглядевшись, повторил громче: – Свободен!

Ничего не произошло. Он закрыл глаза и застыл, вслушиваясь в звуки ночного города, всей кожей впитывая прохладный ветер. Тишина, благословенная тишина! И нет никакой тени за спиной. Ощущение было новым и непривычным, но Умберто вдруг понял, что оно ему нравится.

Деловой квартал Эверры располагался в самом сердце города, неподалеку от здания Городского совета, и встретить в нем какую-нибудь диковинку было сложно. Здесь обреталась совсем иная публика, нежели в порту и его окрестностях: надменные торговцы, заносчивые старшие приказчики и их забитые помощники. Местные вывески тоже были особенными – они не поражали взгляд разноцветьем или более-менее умело нарисованными картинками, но сдержанно и с достоинством сообщали, что за контора располагается в том или ином доме. Умберто они показались на редкость однообразными: по большому счету, менялись лишь имена и способ начертания букв, а заканчивались надписи почти одинаково: «…и сыновья», «…и партнеры» или же «…и компания». От всех этих «и» у помощника капитана рябило в глазах.