Звёздный огонь

– К Лайону? – спросила она. – Целитель сегодня не принимает…

– Впусти их, – раздался еще один голос откуда-то из-за ее спины. – Я разберусь, а ты иди. Он ждет.

Шмыгнув носом, заплаканная незнакомка скрылась из вида; вместо нее к двери подошла худощавая женщина неопределенного возраста, ростом едва ли по плечо Кузнечику. Она была похожа на цветок, который высох между страниц толстой книги, приобретя тем самым хрупкое подобие вечной жизни – вроде и краски сохранились, и лепестки по-прежнему нежны и тонки, но такую красоту опасно трогать руками. Глаза, однако, у нее были молодые.

Удостоив юнгу лишь мимолетным взглядом, незнакомка посмотрела на Эсме.

И что-то в ее лице изменилось.

– Меня зовут Эстрелла, – сказала она. – Сдается мне, милая, ты занимаешься тем же ремеслом, что и мы с Лайоном.

«Эстрелла Карен, – вспомнил юнга третью вывеску. – Целительница». У этой дамы был очень симпатичный домик в северной части города, его Кузнечик вчера обнаружил почти случайно и не повел туда Эсме лишь потому, что она в своем роскошном наряде смотрелась бы странно в квартале, где жили семьи простых моряков.

Вместо ответа Эсме кивнула, и Кузнечик заметил, что она сильно побледнела и дрожит. Он не на шутку испугался: а вдруг их прогулка и впрямь закончится какими-нибудь неприятностями? Крейн не оставит от него даже кучки пепла…

– Входите! – Эстрелла взмахнула рукой. – Нынче я здесь за хозяйку, хотя Лайон еще не покинул нас. Но он совершенно точно был бы не против.

– Не покинул? – шепотом переспросил Кузнечик, когда они перешагнули порог и оказались в темной прихожей. – В каком смысле?

– В том самом, – так же шепотом ответила Эсме. Ее рука отыскала его ладонь, крепко стиснула.

Эстрелла, продолжая играть роль хозяйки, провела их по узкой лестнице на второй этаж и дальше – в комнату, где из всей мебели была одна лишь кровать.

Из открытого окна падали лучи солнца, освещая лицо лежавшего в кровати – череп, обтянутый желтой кожей. О том, что человек пока жив, говорили лишь еле заметное колыхание одеяла на груди да подрагивание длинных сухих пальцев, которые словно пытались что-то обхватить, но бессильно соскальзывали. Кузнечику уже не раз приходилось сталкиваться со смертью, но то, что он увидел сейчас, неприятно поразило мальчишку: человек умирал, как умирает изнуренное засухой растение, которому не поможет дождь. Казалось, будто Лайона – а сомнений в том, что это именно хозяин дома, целитель, не было – выпили досуха, оставив ему ровно столько жизненной силы, сколько нужно для еле слышного дыхания.

В ногах у умирающего сидела незнакомая девушка. На ее красивом лице застыло скорбное выражение, но глаза были сухими – большие, черные, они смотрели прямо, и этот пустой взгляд не на шутку испугал Кузнечика. Испуг, впрочем, длился недолго: уже через миг он перешел в панику, потому что по другую сторону кровати что-то шевельнулось и над головой Лайона показались пушистые белые уши пардуса.

Кузнечик попятился. Им овладел не страх – у этого чувства не было названия; оно нахлынуло, словно черная ледяная вода. Он не мог закричать, не мог выбежать из комнаты, он ничего перед собой не видел, кроме морды существа – другого существа, которое прыгнуло на него из прошлого, одним махом преодолев несколько лет.

Но в тот момент, когда его сердце было готово остановиться, юнга ощутил на плече чью-то руку. Не руку капитана – он знал прикосновение Крейна, его ладони, всегда тяжелой и горячей от пламени, которое полыхало внутри. Нет, это был… Хаген? Опять не то.

– Не бойся, дурачина. Она не причинит тебе вреда.~~

– Умберто? – прошептал Кузнечик.

Эсме растерянно взглянула на него, явно не понимая, что ей делать. Девушка со странными глазами повернулась к ним и мелодичным голосом произнесла:

– Пожалуйста, не бойтесь. Она не причинит вам вреда.

Она смотрела прямо перед собой и держала спину очень прямо… как-то неестественно прямо, подумалось Кузнечику. Большая белая кошка подтвердила слова хозяйки мяуканьем и не двинулась с места; она сидела, устремив на Эсме и Кузнечика пугающе разумный взгляд.

– Вы пришли проводить Лайона в последний путь, – печально продолжила девушка. – Хорошо, что сегодня рядом с ним будет еще кто-то, кроме нас… Да, Эстрелла?

– Конечно, – ответила та. – Он тоже этому рад, я чувствую. Значит, так угодно Эльге. Но, думаю, нам лучше помолчать. Осталось уже недолго…

Она встала у изголовья кровати, а Эсме присела на единственный свободный табурет. Кузнечик оказался не у дел и почувствовал себя очень неуютно, если вообще можно чувствовать себя хорошо рядом с ложем умирающего целителя. Он отошел к окну и, прислонившись щекой к холодному стеклу, принялся размышлять.