Звёздный огонь

Эсме говорила, что каждый целитель волей-неволей черпает силу из того же источника, который питает его собственное тело, сокращая тем самым отпущенный Заступницей срок пребывания на земле. «Зелья помогают отдалить конец, – сказала она как-то раз, не вынеся бесконечных расспросов юнги. – Собственно, без них ни один слуга Эльги не дожил бы и до тридцати лет. Но, как бы там ни было, мы растрачиваем свою жизнь на то, чтобы спасать чужие…» Он знал об этом, но как-то не задумывался, что случается с целителями, когда источник пересыхает.

«Выходит, они не просто умирают от старости?»

Белая кошка шумно вздохнула и положила голову на подушку; длинные усы защекотали лицо Лайона, и он… улыбнулся. Обескровленные губы лишь чуть-чуть дрогнули, но все-таки это совершенно точно была улыбка, и ее заметили все.

Так, с улыбкой на устах, целитель и умер.

^– Нет, я вовсе не была с ним знакома, – сказала Эсме. Они покинули комнату, в которой служанка Лайона, с трудом сдерживая слезы, начала готовить тело хозяина к погребению, и спустились на первый этаж, в гостиную. – Я вообще впервые в этом городе.

Эстрелла и белая кошка смотрели на нее, не говоря ни слова; хозяйка кошки выглядела безучастной, словно разговор ее вовсе не интересовал.

– Я искала целителя, который мог бы ответить на один непростой вопрос, – прибавила Эсме. – Вопрос… э-э… весьма деликатного свойства.

Против всех ожиданий Кузнечика целительница Эстрелла промолчала, а вместо нее заговорила черноглазая девушка, чей странный взгляд все еще вызывал у юнги беспокойство.

– Лайон смог бы ответить на любой вопрос, – проговорила она с грустью. – Он был знатоком своего дела и не боялся трудностей. Вы прибыли в Эверру совсем недавно? Я догадалась, потому что ни вы сама, ни ваш слуга меня не узнали… Я Марлин. Марлин Краффтер. И Лайон, мой друг, был единственным, кто попытался исцелить мое увечье. – Она помедлила. – Вероятно, это его и убило.

Кузнечик застыл с открытым ртом.

«Друг?..»

– Он очень вас любил, – сказала Эсме; слова ее несли боль.

Неподвижное лицо Марлин Краффтер на мгновение исказилось, словно она готова была вот-вот разрыдаться, а потом дочь повелителя Эверры начала говорить.

История ее была короткой и простой.

…Марлин Краффтер, которой лишь несколько дней назад исполнилось двадцать, была слепа от рождения. Скрыть это от окружающих не представлялось возможным, поэтому лорд Вейри и его супруга поступили иначе: они сразу же сообщили всем о своей беде и принялись искать целителя, который сумел бы совершить чудо.

Таковых не нашлось.

Для всех небесных детей, и в первую очередь для собственных родственников, Марлин была кукушкой. Вслепую она не могла освоить тайны механической магии и потому оказалась обречена на бесцельную жизнь в одиночестве, без надежды даже на замужество из практических соображений: три ее старшие сестры, здоровые и красивые, легко завоевывали сердца всех вероятных кавалеров, а первая дочь Вейри Краффтера, Аннабелла, уже вышла замуж за одного из весьма влиятельных членов семейства Фиренца. Когда шесть лет назад Марлин осознала, что ей суждено бродить в темноте, быть может, два-три столетия, лорду-искуснику пришлось звать во дворец целителя, чтобы тот зарастил ее запястья, искромсанные тупым ножом.

Так появился Лайон.

К счастью, Марлин уже знала, что целитель не умеет отказывать в просьбах о помощи; к счастью, ей хватило самообладания ни о чем не просить. Молчала она и потом, когда молодой целитель стал появляться во дворце все чаще, используя для этого самые разные поводы. Лорд Вейри их встречам не мешал, хотя и поручил слугам следить за тем, чтобы юноша не перешел границ дозволенного. Возможно, останься все по-прежнему, влиятельный магус всерьез задумался бы, насколько применимо к его дочери древнее правило о недопустимости браков между детьми земли и неба… но богам было угодно, чтобы через десять с лишним лет после того, как старейшина клана Краффтер послал письмо с просьбой о помощи в Воронью цитадель, ему все-таки ответили.

Так появилась Дымка.

Большая кошка, выращенная в лабораториях чернокрылых алхимиков, сочетала в себе магию семейств Корвисс и Краффтер: ее массивный серебряный ошейник таил некое хитроумное – и очень древнее – устройство, позволяющее тому, кто надел на руку специальный браслет, видеть то же самое, что видела Дымка. Браслет защелкнул на руке Марлин сам Кармор Корвисс, ближайший сподвижник пребывающего в добровольной ссылке старейшины Воронов, и с тех пор она это украшение не снимала.

Мир тьмы стал миром черно-белых фигур, размытых теней и вечного сумрака. Постепенно девушка и кошка привыкли друг к другу, и Марлин даже перестала вздрагивать всякий раз, когда ее рука нащупывала под гладкой шкурой пардуса металл. Она не хотела думать, что сделали с Дымкой алхимики, она хотела лишь наслаждаться новым миром, хоть он был и жалким подобием того, который представлялся ей по рассказам Лайона.