Звёздный огонь

Корабли повели себя странно: они беспокойно дергались, грозя оборвать причальные тросы, шелестели парусами, издавали глухие стоны. Капитаны в растерянности разводили руками, не в силах понять, что происходит, но Крейн во всем быстро разобрался. «Звездный огонь, – сказал он. – От этих тварей смердит звездным огнем, и ни один фрегат не двинется с места, пока они там стоят».

Он оказался прав. Флот Лайры заперли, и теперь оставалось лишь ждать, что предпримут черные, а те не торопились – стояли на рейде, не подавая признаков жизни. Арлини, прежде с веселым пренебрежением отзывавшийся о предстоящей битве, постепенно терял присутствие духа, и его никто не винил в этой слабости – раз от черных фрегатов доносился столь явный запах звездного огня, это могло значить лишь одно: полгода назад в Кеттеке правитель вовсе не солгал, и городской склад взлетел на воздух не из-за небрежности сторожа, а из-за пушечного залпа с борта черного корабля.

Что произойдет с фрегатом, который отважится выйти на битву с подобным врагом? При одной лишь мысли об этом любой моряк приходил в ужас…

Потянулось томительное ожидание. Их собирались уморить голодом? Припасов в городе хватило бы недели на две. Они подозревали, что к черным идет подкрепление. Лайре все сложнее было сохранять спокойствие, он рвался в бой, хотя и понимал, что обычная тактика в этом случае – верный путь на дно.

«Я смогу вывести ~Невесту~ из бухты, – предложил Крейн так запросто, словно речь шла об увеселительной прогулке. – Надо лишь подождать благоприятного ветра, и тогда мы пойдем так быстро, что они не сумеют прицелиться и выстрелить. Ты только попроси…»

Лайра, заслышав это самоубийственное предложение, взял себя в руки и молча покачал головой.

Помощники Крейна облегченно вздохнули.

Миновало два дня; ничего не изменилось. Лайра и Крейн почти все время проводили на сторожевой башне, иногда к ним присоединялся кто-нибудь еще, но мало что удалось разглядеть на борту черного корабля, расположенного к башне ближе остальных. Крейн на карте обозначил места, где стояли черные, и пытался просчитать, нет ли где-то слепого пятна – участка, который не попал бы под обстрел даже в том случае, если выстрелят все вражеские пушки одновременно. Но они почти ничего не знали об этих странных кораблях, и в конце концов магус раздраженно отбросил карту, заявив, что в гадании на камешках пользы и то больше.

– Если бы мы могли подобраться к одному из этих кораблей на лодке, – задумчиво проговорил Лайра, – то устроили бы там небольшой переполох. Достаточно вывести из строя хоть одного, тогда и впрямь что-то получилось бы… но лодка не пойдет туда, где есть звездный огонь.

– Я поведу ее, – предложил Крейн.

– Ты нужен мне здесь, – возразил Арлини. – После такого маневра прорваться сквозь них сможет только «Невеста». А поскольку у нас нет второго такого капитана, как ты…

– Безнадежно, – подытожил Крейн, и два друга вновь обратили взгляды к морю, где клонящееся к закату солнце освещало безрадостный пейзаж.

Хаген, ставший невольным свидетелем этой сцены, потихоньку ретировался и, оказавшись на пристани, побрел к «Невесте». Кругом было безлюдно: жители осажденного города предпочитали не выходить к воде без лишней необходимости. Все уже знали, что Лайра и все прочие капитаны оказались в безвыходном положении, но пока что их никто в этом не винил.

Пока что…

Хаген медленно шел вперед, с каждым шагом будто погружаясь все глубже в черные глубины отчаяния и безысходности. Уж лучше им в самом деле сделать то, о чем говорил капитан, – рвануть из бухты, пусть даже на верную смерть, – но только не сидеть здесь, ожидая неизбежного конца. Лучше погибнуть героически, пусть и бестолково. Чем больше он об этом думал, тем яснее понимал, что Крейн того же мнения.

А потом пересмешник краем глаза заметил девушку, сидящую на причальной тумбе лицом к воде. Ее спина была совершенно прямой, длинные волосы струились водопадом и в зареве заходящего солнца меняли цвет то на темно-русый, то на рыжеватый, то на почти черный.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Мара, когда он подошел и остановился в двух шагах от нее.

– О том, что мне следовало сразу догадаться, – сказал Хаген. – Наша встреча была предначертана с того самого момента, когда я сошел на берег. Впрочем, нет, вру – с того момента, когда я в последний раз заглянул в зеркало, висевшее в кабинете дядюшки Пейтона, и увидел там… то, что увидел.

Подобие лица – кусок глины с прорезями на месте рта и ноздрей, небольшим выступом на месте носа и ямами-глазницами. Он и не почувствовал, как это случилось. Наверное, все произошло до того, как умер Пейтон, потому что старый пересмешник не боялся смерти, – значит, не она была причиной изумления, застывшего в его взгляде. Рассеянно удивившись, что преображение случилось без боли, Хаген попробовал придать себе новый облик, и мышцы его послушались.

Только вот он забыл, как выглядел раньше.

– Как же мне тебя называть? – спросил он. – Безликой-безымянной? Странницей? Наставницей? Божественной супругой?..