Звёзды — холодные игрушки

Я посмотрел ему в глаза. Честные глаза, просто совсем молодые. Даже моложе и наивнее моих.

— А может быть она одна нормальная, сержант? — спросил я.

Кажется, он так меня и не понял… Я бросил пакеты с продуктами на заднее сиденье, посидел с минуту, облокотившись на руль.

Верю ли я в наше будущее?

Медленно повернув голову я скользнул взглядом по толпе. Словно камерой снял общий план, а потом, прикрыв глаза, разглядел картинку.

Верят ли эти люди в звездное будущее человечества? Нужно ли оно им, замотанным транспортными проблемами и перебоями с теплом в квартирах, плановыми отключеньями электроэнергии и дороговизной продуктов? Что дал им космос — кроме страха перед чужими мирами и вымученной гордости за планету Земля, за ее космические корабли — самые быстрые в Галактике…

Мотор взревел, когда я шарахнул ногой по педали. Я понесся по Огарева, с четким желанием убраться побыстрее из города.

Лучше бы я никогда не выходил из дома. Переделкино-Звездный-Свободный-Галактика… Прекрасный маршрут. Из уюта старой дачи в академический покой столицы российской космонавтики, потом — в суету космодрома… а потом — джамп.

Джамп! Сказочная эйфория прыжка, и невообразимо далекие миры, недоступные даже воображению. Уж мне-то, по крайней мере, космос дал многое.

Разве я виноват в том, что именно я сижу в кресле пилота, преодолевая межзвездные бездны?

Под ленивым, так и не решившим, идти в полную силу или утихнуть, дождем, я пробежал от гаража к дому. Дверь оказалась не заперта, а прихожая — завалена пакетами, картонными коробками, объемистыми сумками. Судя по их количеству, к нам с месячным визитом прибыла большая семья, или остановилась перед восхождением на пик Демократии экспедиция альпинистов. Все вещи были мокрые, значит неведомые гости только что прибыли.

Меньше трех часов отсутствовал, а дом как чужой стал!

Лавируя между коробками я пошел на кухню.

— Петя?

— Да, деда… — привычно отозвался я.

— Бросай припасы и поднимайся!

Что-то во мне не выдержало. То ли устал я от таких вот распоряжений со второго этажа, то ли старушка у магазина вспомнилась… Я швырнул пакеты на пол и стал подниматься. Только на полпути подумал, что абсолютно не задумываясь кинул вначале пакет с мясом и ветчиной, а уже на него — второй, с бутылками.

Даже истерику с битьем бутылок устроить не получается!

В комнате было свежо — видно дед недавно проветривал. Тихо играла музыка, кто-то из композиторов итальянского барокко, то ли Корелли, то ли Манфредини. Все довольно обычно.

Первой неожиданностью оказалось то, что дед сидел на моем месте, на стуле. А кресло оказалось занято, и это уже было второй неожиданностью. Там, по мужски закинув ногу на ногу, сидела молодая женщина, лет двадцати пяти. Очень серьезная, с грубоватым скуластым лицом, собранными в чахлый хвостик волосами, в джинсах и свитере домашней вязки.

Вот что меня всегда смущает — это некрасивые девушки.

Какую-то вину я начинаю перед ними чувствовать. «Быть некрасивой — некрасиво…» если позволить тавтологию и рискнуть перефразировать поэта. Нет, понятно, что манекенщицами и победителями конкурсов красоты всем женщинам не быть. Но если молодая девушка так откровенно плюет на собственную внешность — кто-то в этом виноват.

И я всегда себя чувствую так, словно этот «кто-то» — я.

— Петя, познакомься, — дед встал. — Это Маша. Моя лучшая сотрудница.

— Много о вас слышала, — Маша, не вставая, протянула мне руку. Пожатие ее было крепким, товарищеским. Голос — отрывистым и резким. — Думаю, сработаемся.

— Очень приятно… — пробормотал я.

Дед кивнул мне на свою кровать — больше в комнате и сидеть-то было не на чем.

— Петр, не знаю, насколько ты в курсе планов… — начала Маша. — Ничего, если мы сразу перейдем на «ты»?

— Ничего…

— Правильно. Не люблю формальностей. Итак, Андрей Валентинович вкратце ввел меня в ситуацию… — начала Маша.

— Простите…

Маша подняла брови.

— Прости, ты — психолог? — спросил я.

Маша покосилась на деда.

— Моя вина, — сказал дед. — Петя совершенно не владеет ситуацией. Я ожидал начала событий через полгода-год…

— Я — техник, — сказала Маша. — Физик по образованию, но работаю больше как техник. Три года назад Андрей Валентинович принял меня на работу… — снова взгляд на деда, тот кивнул. — Я занималась разработкой методов и средств… э… общения с чужими.

— Методами убийств и пыток, — меланхолично сказал дед.

В голове у меня что-то щелкнуло.

— Болиголов? Зверобой? Душица? Страстоцвет? И как, Маша, ты все привезла?

Маша кивнула, словно не замечая иронии.

— Дед! — завопил я. — Ты что?

Нет, я мог заподозрить за дедом желание прибить инопланетянина. Но не в таких же… почти промышленных масштабах!

Его уже сейчас можно сажать в тюрьму на пару сотен лет — за одни эти приготовления!

— Ты не настучишь на меня, внук? — спросил дед.

Я молча окинул взглядом потолок, углы комнаты.