Звёзды мужества

Поначалу все удивлялись, глядя на молодую пару. “Куда вы торопитесь? — говорили. — Такие молодые — и сразу двоих детей, одного за другим”. А они даже не задумывались над этим, они просто жили, растили сына и дочь и любили друг друга. Видать, судьба такая. Наверное, так и нужно было, торопиться, чтобы успеть познать радость любви, радость отцовства. Уже после гибели Игоря Ирина говорила: “У нас все быстро получилось: познакомились, поженились, детей родили. И быстро почти шесть лет пролетели, и не случалось разочарования в семейной жизни. Как в первый год, так и во второй, в последующее время — у нас все такие же теплые отношения были. А потом, когда пошел в батальон служить, когда у Игоря начались служебные командировки, разлуки сделали нашу любовь еще крепче”.

В очередную служебную командировку ефрейтор Чиликанов уехал в апреле 95-го. А в Чечне в то время было действительно жарко. В середине апреля внутренние войска вели бои за Бамут. Во время поиска в лесистой местности подразделения встречали сильное огневое сопротивление. Но задачи выполняли, банды рассеивали, уничтожали. Отчаявшиеся боевики даже мелкими группами продолжали оказывать сопротивление, нападать на войсковые колонны. При отражении одного из таких нападений отличился Игорь Чиликанов. Метким огнем из автомата он уничтожил огневую точку, сковал действия нападавших, тем самым обеспечив развертывание подразделения и вступление его в бой с выгодных позиций.

Трудно судить насчет романтики, а риска и опасности досталось с лихвой. Хотя в начале мая и был объявлен мораторий на применение военной силы и войска не вели боевых действий, отстреливаться приходилось почти каждую ночь. При нападении боевиков на расположение третьего комендантского участка Ленинского района в Грозном ефрейтор Чиликанов с группой бойцов, совместно с омоновцами, вел бой на наиболее опасном направлении. Его мужество и хладнокровие вдохновляли молодых бойцов.

Рисковать приходилось ежедневно. А он писал родителям, что у него все нормально. Ему верили. “Когда в Афганистане служил, — вспоминает отец, — мы каждую минуту думали: лишь бы ничего не случилось. Как в эту Чечню попал, ни одной мысли плохой не было. Слушали новости ежедневно — тут бой, там обстрел, а он писал — все в порядке. Ну, думали, и слава Богу”.

Трудно было, но он был жив. Значит, действительно все в порядке. “Игорь был прямым человеком и никогда не лукавил, — вспоминает младший сержант Николай Постников. — Он всегда говорил, что думал. Мы с ним на гражданке вместе работали. А там, в Чечне, когда он заступал на службу, мы были спокойны”.

На постах милиционеры иногда постреливали в воздух, чтобы показать — они начеку. Игорю это не нравилось. “Нас, — говорил он, — не так учили воевать. Там, в Афгане, в воздух много не постреляешь, надо было уметь без опоздания и метко стрелять на поражение. От этого зависела жизнь”. Игорь всегда смело шел в бой, хладнокровно и расчетливо действовал в самой критической ситуации. Он стремился помочь любому, кто нуждался в его помощи. Зато о его проблемах никто никогда не слышал. К солдатам, служившим в батальоне по призыву, относился как к своим детям, по-отечески, хотя сам был ненамного старше их. Он понимал, что у них еще нет большого опыта, еще не выработан характер, который позволяет правильно действовать в критической ситуации. “Лучше я, — говорил он, — чем кто-то из ребят попадет в это пекло”.

Парни по сей день не могут до конца поверить, что Игорь никогда не войдет в казарму и не скажет с улыбкой: “Привет!”. Для них он будто в отпуске. К сожалению, это единственный “отпуск”, который не кончается. В то время юг для наших бойцов ассоциировался не только с отпуском, но и со словом “война”. В солдатском фольклоре появились даже стихи:

— Мой друг, мы с тобою поедем на юг?

— Конечно поедем!..

Свободно и просто мы будем одеты —

В одни маскхалаты и бронежилеты!

Батальон “на юге” располагался в школе Ленинского района Грозного, на втором этаже. Койки двухъярусные. От школы до колючей проволоки — “ничейной” полосы — каких-то три десятка метров. Оттуда можно и с эрпэгэшки пульнуть, и... Случилось все после вечерней поверки. В те полчаса, которые отводятся на подготовку к отбою. Многие уже укладывались. Сосед Игоря, вымотавшись за день, заснул на втором ярусе прямо в камуфляжной куртке, лежа на животе. В уже устанавливающейся тишине грозненской ночи раздался звон разбитого стекла. Игорь вскочил с койки, бросился к тому месту, куда, громыхая чугунными ребрами по дощатому полу, закатилась граната Ф-1, одна из самых мощных и опасных по поражающей силе.

Три секунды было дано Игорю на то, чтобы молниеносно принять решение: попытаться уцелеть самому или заслонить собой товарищей. О смерти и бессмертии в такие минуты мыслей не бывает.