Звёзды Платона

— В колонну по два становись! В столовую части для приёма пищи, шагом марш! Сержант свободен, взвод поведёт Платон. Кстати, замучаешься гноить, салобон!

— Есть!

— Есть! — подал голос Платон.

Это был первый и последний день, когда карантинный взвод по территории части ходил шагом. Всё оставшееся время они бегали. Даже во сне. Курить бросили все! Прошёл месяц. На торжественном построении молодёжь, прошедшая карантин, принимала Присягу. Впервые одели парадку и фотографировались на фоне знамени бригады с боевым оружием. Всех поздравили за руку высокие начальники, а в столовой рядового состава их вообще ждал сюрприз. На столах лежали пачки печенья из расчёта: пачка на двоих, большая тарелка яблочного повидла на восемь человек и банка сгущённого молока на четверых. Фантастика! Спасибо Родина! Мальчишки были счастливы!

Из 22 человек учебного взвода в вожделенную разведроту попали три человека. Собственно, всех их готовили, как будто завтра в разведку идти, но нужные кондиции, по мнению человека их готовящего, набрали только трое. А готовил их профессиональный армейский разведчик прапорщик Владимир Иванович Мишин. Все ребята чётко понимали, что бригаду очень скоро перебросят в Афганистан, обстановка на театре военных действий того требовала. Вопрос времени. Через день после присяги в казарме карантина оставались только три человека — будущие разведчики. Это был Лёха Платонов, Саша Дягилев и Нурбадиев Оторбай. Последнего Мишин любил называть «ценный товарищ», потому что по национальности Оторбай Юнусович был таджиком, а значит мог свободно общаться с противником, как переводчик. Левую щёку Оторбая обезображивал толстый шрам от уха до верхней губы. И видок их добрейший товарищ имел, мягко говоря, устрашающий и бандитский. Мишин над его позывным долго не думал. Назвать «чёртом» вроде не прилично, поэтому был подобран более интеллигентный вариант. Оторбай стал Бесом. С позывным Дягелева было ещё проще. Сашка обладал орлиным профилем и был жгучим брюнетом, что привело прапорщика к мысли, что тот никакой не Сашка, а Сандро. Все посмеялись, и Саня согласился.

К вечеру за парнями на УАЗе подъехал Мишин. А после того, как все расселись, неожиданно прозвучал вопрос от Беса:

— Товарищ прапорщик, а какой у вас позывной?

Мишин долго не мог найти заднюю передачу, потом выключил двигатель и, глядя в зеркало заднего вида, тихо сказал:

— Мой позывной… Мохер. Комбриг, падла, приклеил. Предупреждаю… только для радиоэфира.

Так громко и искренне пацаны не ржали с самого призыва. Смеялись, заваливаясь друг на друга и нагло тыкая пальцами в густую чёрную растительность, кустами выбивающуюся из-под тельняшки прапорщика Мохера. А оборзевший Сандро сказал, что завидует и, что зимой небось тепло. Прапор молча сопел и терпел.

«Мост дружбы»

Приказ о передислокации бригады пришёл не внезапно, к нему готовились. Готовили технику, личный состав, медицинскую службу и базу материального обеспечения. Всё было упаковано, смазано, закреплено и погружено. Сидели «на чемоданах». А приказа всё нет и нет. Даже кто-то из офицеров от скуки в увольнение запросился. Только расслабились, только пуговку одну расстегнули, только ремень на одну дырочку отпустили… А тут бац! Получите!

Для мобильности передвижения бригаду разделили на две группы. Маршрут был давно известен. По дороге из узбекского Термеза в сторону афганского Кабула постоянно шли наши военные конвои и воинские колонны. В основном доставляли то, что по воздуху доставить было невозможно или дорого. Они шли и шли. Длинные и короткие. А Ахмат Шах Масут (афганский полевой командир) их жёг с завидным постоянством. На всей протяжённости этой дороги встречались, сброшенные с дороги на обочину, сожжённые заправщики, бортовые «УРАЛы» и «ГАЗоны», БМП и БТРы, были и танки, со сбитыми башнями, вывороченными траками и вывалившимися двигателями. Короче, пейзажи не радовали и оптимизма не добавляли.

Разведроте было приказано обеспечить продвижение двух колонн бригады по этой самой дороге до города Пули-Хумри. Поэтому разведчики выдвигались раньше всех. Сегодня.

— Володя, ты точно всё проверил? Оганесяну ПКМ (пулемёт Калашникова модернизированный) поменяли? Проблемы были? А Бес твой прогадился? Так всё-таки дизентерия была? — на ходу, по пути из штаба засыпал вопросами взводный лейтенант Всеволод Очкинази своего зама — прапорщика Мишина В.И.

— Да я ж докладывал… Когда кросс бежали Бес из какого-то копытца воды попил, да вы ж знаете этих таджиков, не уследишь. Вот и пронесло. А пулемёт Араратик ещё второго дня забрал, спит с ним, — хохотнул прапорщик, вспоминая, как Оганесян нянчил свой ПКМ, только, что с ложечки не кормил.

— Мы выдвигаемся первыми. У нас две брони и УАЗ. Я с радистом и двумя бойцами в машине, ты на первой БМП, а кто старшим на БТРе? Мишин, а почему мы своих сержантов не воспитываем?

— Не нужны нам пока сержанты. У нас разведка, а не учебка. Воспитаем Сева, дай срок. А на БТРе Платон старшим поедет. Пусть жопу на броне отобьёт, а то борзый слишком, — озвучил уже давно им принятое решение замкомвзвода.