Звёзды Платона

Командир взвода лейтенант Всеволод Очкинази служил после окончания Рязанского десантного училища уже чуть больше года. В училище проходил подготовку, как разведчик. Отличником не был, но военную специальность изучал добросовестно. Физически был идеально развит. Самбист. За словом в карман не лез, но, если дело доходило до кулачных разборок, никогда в стороне не был. Происхождения был нежно-интеллигентного. Папа был дирижёром симфонического оркестра, а мама там же на арфе играла. Ну, а кто ещё человеку даст такую фамилию и имя? Прапорщик Володя Мишин всячески его опекал и учил всему, что сам понимал в современной армейской разведке. И позывной ему «припаял» нейтральный — Вол. Типа от имени. Но какой-то мерзавец из взвода, думаю всё-таки из соседнего, припаял другой позывной от фамилии. Получилось Очко. Оно и прилипло.

Движение взвод начал сразу после обеда, чтобы к вечеру быть уже в Термезе, там передохнуть и уже в тёмное время суток по замечательному «Мосту Дружбы» пересечь границу с Афганом. По асфальту ехали весело, быстро, даже можно сказать, с ветерком. На броне было сидеть жестковато, но потом набросали матрасов, одеял и жить солдатским задницам стало веселей. Мимо мелькали хлопковые поля, сады, пастбища с огромными отарами овец. А вдоль дороги зелёными исполинами на одинаковом расстоянии друг от друга росли пирамидальные тополя с ровно выкрашенными белой извёсткой стволами. В город Термез въехали ближе к вечеру и свернули на окраину, чтобы не громыхать гусеницами по центру. Дорогу конечно показывал Мишин, он один здесь не раз бывал, получая снабжение. Через полчаса свернули в сторону центра и внезапно остановились. Из БМП вылез с запылённой физиономией механик-водитель с огромным гаечным ключом и полез под машину, а с брони спрыгнул Мохер и пошёл к командирскому УАЗу.

— Мишин, что у вас? — закричал, привстав со своего места лейтенант.

Его слов никто не услышал из-за грохота двигателя подъехавшего следом БТРа, но вопрос на лице остался. Мишин ещё издалека махнул Платону, и тот спрыгнув на дорогу пошёл в его сторону. К УАЗику подошли одновременно.

— Товарищ командир, тут механизатору нашему кое-что подтянуть надо. Времени займёт немного, а мы можем полезным делом заняться. Вон за тем поворотом колхозный рынок. Лепёшки, колбаска, помидорчики — пальчики оближешь!

— И, что? — настороженно спросил летёха.

— Предлагаю скинуться по рублю и послать гонцов на рынок. Закупим провиант и вечером отметим, так сказать, переход государственной границы, — красиво объяснился прапорщик.

— А если патруль? А? — просто так спросил взводный, в душе давно со всем согласный.

— Командир! Я ж с ними пойду! Ну?

— Давай, — кивнул фуражкой лейтенант, вынимая из нагрудного кармана «трояк».

— Так, Платон! Ты командиру два рубля должен, не забудь чижик. Бегом к своим, собираешь по рублику и ко мне. Выполнять! Бегом!

Платон бежал к своим, а в голове веселились мысли: «Ага, подтянуть ему что-то надо! Специально возле рынка тормознул. Вот Мохер!»

На рынок пошли втроём. Мохер, Платон и Беса взяли, он хоть и таджик, но с узбеками общался запросто. Ценный товарищ! С экипажами машин личного состава было ровно тридцать, значит в кармане у прапорщика лежало тридцать рубликов плюс два рубля — сдача лейтенанту. Просто уйма денег. Хорошо, что взяли с собой пустые вещмешки. Купили и ароматных, домашней выпечки лепёшек с кунжутом и маком, огромных красных помидоров, сладкого перца и зелёного лука, домашней колбасы из конины — казы называется. Сыр покупать не стали. У узбеков он скатан в шарики и сухой на вкус, непривычно. Зато под конец закупки на пять минут отлучился прапор. Вернулся в замечательном расположении духа, в руках ничего лишнего не было, только фляга на ремне была влажная.

«Мост Дружбы» проезжали уже при первых звёздах. На ночёвку остановились на первом блокпосту, там и поужинали. Прапорщик Мишин, всюду таская за собой Платона, отдавал распоряжения по оборудованию временного ночлега.

— Ты, чижик, слушай, смотри и учись! Может пригодится, — наставительно поучал прапорщик Платона, — Настанет день, папы Вовы рядом не будет, самому думать придётся.

— Понял, тыщ прапорщик, — терпеливо отвечал Лёха, стараясь вникать во все мелочи, с которыми приходилось сталкиваться по ходу службы.

После длинного дня и утомительной дороги, все кому положено, отрубились сразу. Остальным было не положено, поэтому бдили. Платон лежал на спине, подложив под голову ладони, и смотрел на звёздное азиатское небо. «Дома не так», — подумал Лёха, — «…лепёшки с кунжутом были вкусные… и колбаса конская… казы, кажется… а Мохер, хитрюга, так два рубля взводному и не отдал…»