Звёзды в твоих глазах

Прошагав с полчаса в молчании, я чувствую себя комфортнее – и на маршруте, и в компании с Ленноном. Серьезный и спокойный, он размеренно шагает рядом со мной, постоянно вглядываясь в даль. И несмотря на зомби, бензопилы и анархические символы, покрывающие его джинсовую куртку, самым странным образом совсем не выглядит в этом окружении неуместно.

– Давно в тебе пробудилась страсть к туризму? – спрашиваю я.

Он откидывает с глаза прядь темных волос и говорит:

– Думаю, в прошлом году. У меня… э-э-э… были некоторые проблемы, и Мак предложила съездить всей семьей в Долину Смерти. И во мне будто что-то щелкнуло. Мне так все понравилось.

– Спать на булыжниках?

У меня до сих пор болит бедро в том месте, где в него прошлой ночью воткнулся камень.

– Нет, но если положить под спальник пенку, будет лучше, – отвечает он, протягивает назад руку и хлопает по свернутому матрацу, притороченному к дну его рюкзака.

А почему я об этом раньше не знала?

– Просто мне показалось, что отдых на лоне природы в палатке – это восторг, – объясняет он, – ты остаешься наедине со своими мыслями. Ни тебе стресса, ни давления. Никаких расписаний и графиков. Если хочешь, можешь целый день читать. Просто разбивай лагерь и делай что душе угодно. К тому же мне понравилось делать все самому. Дома ты на всем готовом. Школа по расписанию, обед подают. Включаешь телевизор, а там тоже все по программе. Но чтобы что-нибудь произошло здесь, надо постараться самому. Тебе может показаться странным, но, когда я разжигаю костер или готовлю на нем, у меня возникает ощущение, что это нечто настоящее. Типа, наступил конец света, а мне удалось выжить. Большинство ребят из нашей школы на природе через неделю-две наверняка погибли бы – от холода, голода или нападений диких зверей.

– Да, с тем вчерашним медведем ты действительно произвел на всех впечатление, – признаю я, – если бы ты не сказал, я, скорее всего, побежала бы и досталась зверюге на ужин.

– Медведи нападают редко, и если следовать нескольким основным правилам – все будет в порядке. Если ты поведешь себя агрессивно перед медведицей с малышами, шансы на то, что она тебя исколошматит, конечно же выше. В принципе, это просто здравый смысл.

– Но ты, что ни говори, знал, как себя вести.

– Весь фокус в том, чтобы вообще их избегать, – отвечает он, – но когда это невозможно, а в поход с тобой пошли кретины…

– Но не все же, – перебиваю Леннона я.

– Не все, – соглашается он, и в уголках его рта обозначается намек на улыбку. – Но когда избежать их не получается, тебе не остается ничего другого, кроме как угрожать медведю, пытаясь выставить себя реальной угрозой, при этом уважая его власть.

А что, в этом есть смысл.

– Значит, ты занялся туризмом, потому что любишь разводить костер и дурить голову медведям?

– У меня такое чувство, будто я делаю что-то стоящее. Могу сам себя кормить…

Он придумал, как готовить здесь кофе, что в моих глазах представляет собой вершину кулинарного искусства.

– …и научился самостоятельно находить дорогу, не прибегая к помощи компьютерного голоса, каждый раз подсказывающего, куда поворачивать. Теперь я знаю правила оказания первой помощи. Умею собирать воду, когда поблизости нет реки. Смогу построить в лесу шалаш. А это…

– Уже кое-что.

– Ну да, – говорит он, – это означает стать человеком, который на что-то способен. На мой взгляд, сегодня многие забыли, как это делается.

– Получается, что ты отправляешься в поход, чтобы почувствовать себя храбрым мужчиной, – говорю я.

– Угадала, – насмешливо отвечает он, – этаким здоровенным, широкоплечим лесорубом. Это я и есть.

Да, фигура у него ничего. Когда я иду рядом, его высокий силуэт загораживает от меня солнце.

– Я хожу в походы по всем этим причинам, вместе взятым. Да и потом, посмотри вон туда, – говорит он и машет рукой на деревья. – Это называется «безмятежность». Свою фразу «Я верю в красоту» Энсел Адамс[6] произнес здесь, в Сьерре. Может, даже когда шагал по этой самой тропе.

Меня охватывает странное чувство дежавю, потому что так может говорить Леннон, которого я хорошо знаю, выстреливающий непонятные цитаты и отзывающийся о городских огнях залива Сан-Франциско так, будто они волшебные. Так что я, вероятно, действительно понимаю, почему он так увлекся пешим туризмом.

Теперь он немного смущается и тихо смеется:

– А кроме того, никогда не знаешь, что здесь может произойти. И это самое захватывающее. Ведь что угодно может пойти не так.

Из моей груди вырывается стон:

– Ну уж нет, об этом я даже слышать не хочу. Мне нравится, когда все идет по плану.

– Но мир устроен по-другому.

– А должен быть устроен так, – упираюсь я, – мне нравится, когда план реализуется без сучка и без задоринки. Это та красота, в которую верю я. Когда ситуация развивается как задумано, о большем и мечтать нечего.