Звонкая мелочь времени [сборник]

Вычислить, где проедет кортеж, нападавшие могли только с помощью магии, причем не примитивной местной, а полноценной, которой не во всяком университете обучают. Среди них был или офицер высокого ранга, или преподаватель магии, или сотрудник одной из имперских спецслужб.

Убийцы несли хозяина по очереди. Анттон не привык путешествовать в таких условиях, но выдерживать темп Сволли по пересеченной местности он бы не смог, а добраться до уцелевшего вездехода было жизненно необходимо.

Поймав губернатора, местные могли начать торг с Карин, а она ставила интересы Анттона выше интересов империи – и до чего может дойти девочка, лучше было не проверять.

«Вездеход в двух километрах по направлению движения».

Анттон приказал осторожно идти к машине. Через пятнадцать минут его группа вышла к деревне. Вездеход уже замаскировали – завели в ангар быков, усыпили мотор, выставили посты.

Все-таки если в переселенцы набирают всех подряд – самых никчемных крестьян, мелких преступников, даже ущемленных в правах лиц из отдаленных провинций, – то армия сюда присылает лучших. Год службы за два, быстрый рост, хорошие деньги – в Закате, говорят, существует даже очередь из желающих прокатиться в заморские колонии.

Сволли Второй тенью выметнулся вперед.

– Стой! Кто идет?

Заметить убийцу в темноте, пусть даже на стометровой вырубленной вокруг поселка зоне, мог не каждый. Анттон напрягся и не без помощи магии узнал спрашивающего: это был Патерик – хорунжий, тот самый, который запрыгивал на подножку его вездехода.

– Хорунжий, это я, губернатор! – крикнул Анттон, поднял руки и вышел на открытое место. Все трое убийц, в том числе Второй, были рядом, готовые в случае необходимости прикрыть хозяина от пуль и вынести из зоны обстрела.

– Не подходите! Они вас взяли или вы сами выбрались? – Патерик выстрелил, обозначая зону, за которую губернатор не мог зайти, – метрах в пяти от него. – Я не могу допустить вас в деревню, я отвечаю за жизнь своих людей!

Проклятые суеверия! Среди солдат бытовало мнение, что хороший маг может за считаные минуты убить и поднять кого угодно, сохранив ему все признаки абсолютно нормального человека.

Анттон знал, что это невозможно. То есть теоретически – без проблем, но чтобы создать халдея из только что умершего, нужна неделя кропотливой работы, не говоря о быстро портящихся и с большим трудом доставаемых ингредиентах.

– Со мной убийцы, они бы самоуничтожились в момент моей смерти!

– Это могут быть не ваши убийцы, командир! Я понимаю, что это глупо, но поставьте себя на мое место! Вы можете выйти в центр вырубки, через пару минут я пришлю к вам своего парня, он заберет ваше оружие. Вы отключите убийц, мы сунем их в ящики, которые мои ребята сейчас сколотят, затем вы присоединитесь к нам.

Хорунжий предлагал реальный план. Почти полный взвод, окопавшийся по всем правилам в самом добротном на вид здании поселка, взять силами трех убийц было крайне сложно, и противник (если он убил и поднял Анттона) постарался бы разрешить проблему без штурма. С другой стороны, соглашаться на такие условия было унизительно. С третьей – уходить в лес и пытаться добраться до резиденции просто не представлялось возможным.

– Я тебя под трибунал отправлю, – тихо шепнул Анттон. На самом деле в новых колониях он сам был вместо трибунала и мог решить любое дело, если понадобилось бы, он имел право даже начать печатать имперские монеты – а не только повесить зарвавшегося хорунжего.

Солдатик, прибежавший за винтовками убийц и жезлом Анттона, разве что не ползал перед командиром на брюхе, но выполнил приказ хорунжего.

Ящики для поднятых делали долго, Анттон успел даже немного вздремнуть. Затем по одному усыпил троих Сволли и проследил, чтобы их связали аккуратно и в гробы уложили ровно.

– Теперь я верю, что вы – не поднятый, губернатор, – сказал хорунжий входящему на верхний этаж ратуши Анттону и был удостоен пощечины, от которой отлетел на пару метров.

Особым пощечинам аристократов учили. «Поощряющая», «унижающая», «для равных», «для высших», «для низших». Анттон использовал пощечину «для зарвавшихся слуг» – не самую болезненную, но силовую, в которой плечо и предплечье участвовали гораздо больше, чем кисть.

И в тот момент, когда аристократ хотел провести стандартную психологическую процедуру, результатом которой должно было стать полное подчинение хорунжего, раздались выстрелы.

Ни Патерик, ни Анттон, ни тем более упакованные в ящики убийцы не следили в этот момент за происходящим снаружи, и никто не смог вовремя заметить нападавших.

– Предатель! – хорунжий метнул взятый из рукава нож в губернатора.

Даже отличные рефлексы, натренированные за годы учебы, не спасли Анттона – он получил разве что не лезвием, а рукоятью и не в глаз, а по лбу.

– Большой человек, сразу видно. – По акценту Анттон понял, что с ним говорит местный. – Не стонает, не плакает, а в сознание приходит – даже глаз не открывает.