Звонкая мелочь времени [сборник]

Она была права. И про бронестекла она действительно уже говорила – после того как нас попытались обнести, выставив окно на третьем этаже, выломав сейф из стены и даже успев его выкинуть из окна и провезти сотню метров на грузовичке, прежде чем сонный сторож пробил одним выстрелом оба задних колеса – крупной дробью, он как раз на охоту собирался сразу после смены.

– Ну, значит, отравили бы воду, или заплатили наемным убийцам, или объявили бы, что я нашел могильник с костями доисторических животных. – Я не хотел спорить, но и оставить за Светославой последнее слово не мог. – Успокойся – мы живы, убыток не особо большой. Кабыздохер, разберешься с полицией?

Сыскарь кивнул неохотно – понятное дело, никто не любит объясняться с княжескими людьми, но если выбирать – я или он, – то ему выкобениваться не по чину.

– У меня для тебя документы и деньги, – сообщила сухо Светослава.

И деньги! Я даже не хотел знать, сколько мне давал Романов. И вдруг картинка проявилась. Кому-то, видать, очень не нравилось то, что меня отправляют в Москву. Вряд ли гранату кинули в шутку, и ненамного вероятнее, что это подарок от любимой женщины – которой у меня, кстати, уже полтора месяца как нет после разрыва с милейшей Жизель ле Дант, для которой зима в Торжке оказалась слишком суровым испытанием и которая со слезами уехала в свой Марсель к блеску французского королевского двора.

– Тысяча, – ответила на незаданный вопрос секретарша и торжествующе посмотрела на сглотнувшего Кабыздохера.

– Кого надо убить? – сдавленно спросил тот.

– Взять городок под руку. – Теперь Светослава смотрела на меня.

Это был шах и мат. Кабыздохер не сможет молчать – растреплет всем, что я получил губернаторство и деньги, и ребята просто не поймут, если я откажусь. Они и так, бывает, подозревают, что я не от мира сего – то денежный заказ не возьму, то за копейки погоню их сутками пахать, да еще и сам залягу в грязь с биноклем и пакетом сушеной говядины…

Они гордились мною, и они ждали, что я и впредь буду давать им повод для гордости.

– С этим губернаторством не все так гладко, – осторожно намекнул я. – Думаю, из-за него меня и хотят убрать.

– Что за город-то дают? – поинтересовался Ахмед. Старый татарин, скорее всего, давно стоял в дверях, никак не показывая своего присутствия. Иногда мне казалось, что он не ходит, а перемещается из точки в точку, как Сверхчеловек из фильмов князя Степанцова-Загорского.

Сморщенный от старости, сухой, он всегда был одет с иголочки, в лучшие классические костюмы, пошитые в Якутском ханстве. Многие считали, что он тратит на одежду все деньги, – но я знал, что вещи Ахмед носит настолько бережно, что и через несколько лет они у него как новые, и вообще большая часть его гардероба оплачена из казны сыскного агентства – он при необходимости великолепно изображал дальнего родственника якутского или крымского хана, а однажды выдал себя за двоюродного брата монгольского правителя – и даже грандбританские дипломаты не раскусили его.

– Пермь дают! – заявил Кабыздохер.

Все в комнате поморщились. Пермь за последние сто лет раз двадцать переходила из рук в руки, то якуты ею владели, то мы. И практически ни один тамошний градоначальник за этот век не умер своей смертью. Даже пословица возникла: «станешь губернатором Перми», – то есть получишь куш и сразу умрешь.

Я покачал головой и вышел в соседнюю комнатку, маленькую и уютную, с парой кресел и двуспальной кроватью. Здесь мои сыскари порой отдыхали от дел. Татарин проследовал за мной, Кабыздохер остался ждать уже топающего вверх по лестнице городового, Светослава не могла упустить возможности помочь следствию и посмотреть, насколько городовой туп.

– В Москву ссылают, – сказал я, продолжая разговор.

– Вот это номер, – восхитился Ахмед.

Я уставился на него – старый татарин говорил редко, но, если вдруг сказал что-то, можно было спорить – он сделал это не без оснований и взвешенно.

– Ты пропустил, – добавил он. – Вчера было в бульварных газетенках, сегодня упомянули вскользь и в официальной прессе. Под Москвой обнаружили останки мамонтов, предполагаемый возраст находки – полтора миллиона лет, хотя археологи тут же вой подняли, мол, не может такого быть. Сохранность великолепная. Целые костяки.

– Войны не будет, – сказал я, немного поразмыслив. – Москва ведь в глубине княжества.

– Речь не о том, – улыбнулся грустно Ахмед. – Ты неудобен всем. Состоятелен, без долгов и привязанностей, близкий родственник князя. У тебя есть другие источники дохода кроме казны. Тебя нет на столе нынешних политических раскладов. Но раз Романов ставит тебя на Москву, это наверняка что-то значит. Кого-то ущемили, другим продемонстрировали, что все не так, как могло им показаться. Якутов мы только что цапнули за нос, хотя и неофициально, – но это станет известно, и представь, что они подумают?

– Что меня наградили и что это была официальная акция, – осознал вдруг я.

– Именно. – Ахмед еще раз усмехнулся. – Ты знаешь, что губернатор получает два процента с доходов княжеских предприятий провинции и четыре – с налогов?

– Все знают.