Звонкий колокол России. (Герцен.) Страницы жизни

Вскоре обстоятельства заставили Герцена оставить Англию и переехать в Женеву. Членом его семьи стала бывшая супруга Огарева, Наталья Алексеевна. Началась заключительная, почти скитальческая полоса жизни изгнанника Искандера.

Глава пятая. Немного переписки, дружеской и недружеской

…Мой отец верил в Россию, в русский народ, все время верил, до последней минуты, несмотря на все разочарования, на все неудачи.

…Отец говорил, что не надо обзаводиться, что вот-вот наступит в России другой режим и мы поедем к себе домой. Отцу так этого хотелось. Это была мечта всей его жизни.

Тата Герцен

1

Острая тоска по России всякий год мучила Александра Герцена под самый конец декабря, перед наступлением Нового года. Он скучал по рождественским морозам, запаху снега, деревенским избам, по крестьянской речи, лесам Подмосковья, вкусу воды в Москве-реке, там, в родном Васильевском… В такие дни острой ностальгии Герцен особенно радовался встречам с людьми из России, тем более если приехали недавно, со свежими новостями и впечатлениями. Но до юга Европы, до Италии и Франции, российские гости добирались не так-то часто!

Не ладилось и в семье.

Наталья Алексеевна Тучкова-Огарева не сумела объединить осиротевшее семейство, а играла роль, пожалуй, скорее обратную — разобщающую. С той самой поры, как в 1857 году, еще в Англии, она оставила Огарева, увлеклась Герценом и внушила Александру Ивановичу ответное чувство. Как сама она потом признавалась, увлечение прошло быстро. Осталось только чувство долга с его стороны, сознание связанности — с ее.

Брак ее с Огаревым решено было, по общей договоренности, не расторгать, во избежание юридических трудностей и обывательских кривотолков. Приходилось держать в неведении и членов семьи — им предстояло самим догадываться и сообразовываться с этими непростыми обстоятельствами.

Наталья Алексеевна была дочерью декабриста Алексея Алексеевича Тучкова, племянника героев Отечественной войны. Алексей Тучков дружил с Огаревым — их имения в Пензенской губернии располагались рядом — и с Герценом. Военную службу отец Наталья Алексеевны оставил после восстания декабристов; по недостатку улик он под суд не попал, хотя с 1818 года был членом тайного «Союза благоденствия».

Сама Наташа Тучкова много читала, но систематического образования не получила. Определенного призвания у нее тоже не было, не сложились и прочные идейные убеждения, хотя помогала и первому и второму супругам в их публицистической и издательской деятельности, а впоследствии и сама написала известные мемуары.

По характеру же она была женщиной трудной, неуживчивой, склонной к мучительному самобичеванию и крайней обидчивости. Ее нетерпеливость, резкость доходили до деспотизма, свойственного помещикам-самодурам. Это болезненно отражалось на отношениях и с Огаревым, и с Герценом. Ни тому, ни другому любовь ее счастья не принесла. Страдая сама, мучимая сомнениями, колебаниями и угрызениями совести из-за своего перехода от одного любимого человека к другому, она не смогла достичь главной первоначальной цели, какой оправдывала свой поступок: заменить мать осиротевшим детям Герцена. Она довольно близко знала покойную Наталью Александровну, считала ее подругой и наставницей (та была старше на 12 лет) и всегда выражала благоговейное восхищение, почти молитвенное преклонение перед ее памятью. Покойная Натали называла Тучкову-Огареву «своей Консуэлой», по имени героини романа Жорж Санд.

Однако дети боготворимой старшей подруги отнюдь не почувствовали в Наталье Алексеевне вторую мать. Тайный разлад в семье начался очень рано и становился все ощутимее. В сентябре 1858 года у Герцена и Натальи Алексеевны родилась дочь Лиза. Властная, неровная в своих требованиях, мать стала постоянно ссориться с отцом из-за воспитания ребенка. Разумеется, в характере девочки стали проявляться самовольство, упрямство, непослушание. Богато одаренная от природы, девочка стала расти капризным, изломанным существом, не желая заниматься ничем серьезным, что требовало усилий. Мать то потакала этим причудам, то выходила из себя и пугала Герцена крайностью педагогических (точнее — антипедагогических) мер.

Положение несколько изменилось, когда на свет появились два ребенка-близнеца. Матери было тогда 35 лет. Детей прозвали «Леля-бой» и «Леля-герл», забота о них отвлекла Наталью Алексеевну от капризов Лизы, дети росли смышлеными и хорошо развивались, но достигли лишь трехлетнего возраста, когда обоих скосила эпидемия дифтерита в 1864 году.