Звонкий ветер странствий

Минут через сорок-пятьдесят от речного берега вернулись – весёлой и шумной гурьбой – остальные участники пикника, гордо демонстрируя добычу – шесть прекрасных пятнистых форелин, каждая из которых весила не менее килограмма.

– Одну я поймал! – похвастался Петька. – Ещё одну – мама. А Катька у нас теперь вся такая расстроенная из себя – у неё рыбина сорвалась. Причём, у самого берега…

– Ничего, Катюша, не переживай! – подмигнул дочери Егор. – Мы с тобой завтра утром – пока все остальные ещё будут спать – сходим на речку и поймаем самую большую форель. А, вот, сковороды у нас нет. Придётся, наверное, сварить обычную русскую уху, раз такое дело…

– Не люблю уху! – громко оповестила Лиза Бровкина, которой не довелось порыбачить самостоятельно (тяжёлая удочка выпадала из слабых детских ручонок), и – по этому поводу – она решила немного покапризничать, заявив: – Хочу жареной рыбки. Хочу! Хочу! Хочу!

Помог пожилой Тибальт – нарвал в ближайшем кустарнике целую охапку крупных листьев, внешне напоминавших обыкновенный русский лопух, ловко почистил и выпотрошил рыбин, плотно завернул их в листья, после чего ножом выкопал в земле неглубокую ямку, уложил в неё завёрнутую форель, а сверху тщательно присыпал ярко-алыми углями, взятыми из костра.

Тем временем женщины расстелили на низенькой, лимонно-зеленоватой траве несколько серовато-белых узких холстин, игравших роль скатертей, расставили по их периметру разномастные тарелки, кружки и фужеры, разложили ножи, вилки, ложки и ржаные морские сухари, пропитанные оливковым маслом, к которым все – за время долгого плавания – уже успели привыкнуть. По центру «скатерти» красовалось четыре удлинённых серебряных блюда: два – с крупными кусками жареной вигони, два – с запечённой форелью.

Оглядев – критическим взглядом – получившийся натюрморт, Санька недовольно вздохнула и небрежно взмахнула рукой:

– Прошу вас, высокородные господа и дамы, присаживайтесь! Эх, какие пикники мы устраивали в нашем василеостровском поместье! И в нашей Александровке, так любезной сердцу… Помнишь, Саша?

– Конечно, помню! – Егор согласно кивнул головой. – Так, господа мужчины, а что у нас с благородными хмельными напитками?

– Ямайский ромус, португальские херес и портвейн, испанская мадера, арагонское красное, мозельское, – сглотнув слюну, скороговоркой перечислил Ванька Ухов. – Ну, кому – что? Принимаю заявки, пользуйтесь…

Наоми, указывая дрожащим тоненьким пальчиком на бронзовую ёмкость с японским национальным напитком, взволнованно забормотала:

– Моё, я угощать! Прошу вас…, угощать.… Всех, и солдат, и охотников…

– Конечно же, господа и дамы! – извинительно всплеснула руками эмоциональная Сашенция. – Давайте все – дружно и весело – отведаем этот экзотический сливовый сок! Ухов, Фруде, бездельники, немедленно помогите симпатичной девушке…

Подняв вверх оловянный стаканчик, Егор провозгласил (естественно, на английском языке) первый праздничный тост:

– Любезная Наоми-сан, прими наши самые сердечные поздравления! Мы искренне рады, что ты путешествуешь вместе с нами! Желаем тебе всего, что ты хочешь сама – пожелать себе! И, главное, чего желаем, так это побыстрей встретиться с твоей прекрасной Родиной! В частности, с байу – со сливовым дождём! – коротко кивнув головой, выпил содержимое стаканчика до дна, краем глаза зафиксировав тень неясной тревоги на Санькином лице…

«А, что, знатная вещь! – высказался много в чём понимающий внутренний голос. – «Очень ароматная штуковина! Прямо-таки – «вкус далёких стран», даже голова легонько закружилась, приятно так, умиротворённо…».

Судя по многочисленным восторженным фразам и междометиям, и всем другим участникам этих романтических посиделок японский сливовый напиток тоже очень понравился.

– Ты, тётенька Наоми, настоящая добрая фея! – искренне похвалила японку маленькая Лиза. – Мне про этих добрых фей Томас недавно рассказывал сказку… Очень вкусно, спасибочки!

– Потом, Наоми-сан, рецепт мне не забудь пересказать подробно! – с непонятной улыбкой задумчиво попросила Сашенция…

После новых тостов – цветастых и слегка подхалимских – участники трапезы воздали должное приготовленным кулинарным деликатесам. Мясо южноамериканской горной козы получилось превосходным и прямо-таки таяло во рту, речная форель, покрытая тонкой золотистой корочкой, была не менее вкусна.

Приближался вечер. Круглое, ярко-багровое солнце торопливо устремилось к горизонту.

«Наверное, детям пора спать», – вяло подумал Егор, лёжа на заранее подстеленной волчьей шкуре и расслабленно опираясь на локоть.

Он, с удовольствием отхлебнув из высокого бокала арагонского красного вина, неожиданно понял, что уже очень сильно пьян.

«Быть такого не может!», – возмутился обожающий логику внутренний голос. – «С чего бы это, вдруг, пьян? Выпили-то – всего ничего… Не, это просто очень сильно хочется спать. Свежий горный воздух, скорее всего, так на тебя, братец мой, повлиял…».

Егор, опираясь руками о чилийскую землю, накрытую густой волчьей шкурой, сел на колени, обеспокоено огляделся по сторонам и чуть удивлённо хмыкнул.