Звонкий ветер странствий

Ответом ей был оглушительный пистолетный выстрел, тесное палаточное пространство тут же заволокло густым пороховым дымом, глаза безудержно и противно защипало, а лёгкие и бронхи – под самую завязку – наполнились лающим кашлем…

«Однозначно, блин, дуплет! Однозначно! И, судя по характерному звуку, пистолет, скорее всего, саксонской работы…», – незамедлительно отреагировал сообразительный и внимательный к мельчайшим деталям внутренний голос. – «Дальше совершенно нетрудно предположить, кого мы сейчас с тобой, братец, увидим… О-па! На кисть руки капнуло что-то горячее… Кровь, понятное дело! Рядом что-то упало… Тело убитой Наоми-сан, ясен пень!».

Дым постепенно рассеялся, и пред ним предстала Сашенция – во всей своей красе: необычайно взволнованная и прекрасная, с умопомрачительно яркими и огромными глазами.

«С умопомрачительно – яркими…», – запоздало восхитился внутренний голос и потерянно замолчал…

Санька гордо задрала голову вверх, старательно сглатывая слёзы, подступившие к самому горлу, после чего – пристально и требовательно – посмотрела Егору прямо в глаза. Долго так смотрела, взгляда не отводя. Смотрела и непонятно молчала…

Долго? Что означает сей термин, господа и дамы мои? Молчите? И совершено правильно делаете!

«Долго» и «коротко». «Сильно» и «слабо». «Чуть-чуть» и «навсегда». «Абсолютно спокойно» и «до полного безумия». «Холоднее арктических льдов» и «горячее лавы, извергающейся из вулкана»…

Всё в этом скучном и предсказуемом мире – относительно…

Относительно – относительно – чего?

Относительно – восприятия – того, или иного события…

Мы с вами, мужественные друзья мои и милые подруги, просто – одно и то же – воспринимаем очень, уж, по-разному. Кардинально – по-разному. Глобально и противоположно – по-разному…

Ладно, проехали…

Санька смотрела ему в глаза – пристально и неотрывно, а он – также пристально и неотрывно – смотрел в её глаза, в такие любимые, обожаемые, небесно-васильковые, бездонные и огромные…

Она, как и всегда, первой не выдержала, недовольно отвела взгляд в сторону, обиженно уставившись в светло-бежевый парусиновый бок палатки, и проговорила – насквозь обиженно и презрительно:

– Егор Петрович Леонов? Ну, надо же… А так, по-простому, столько уже лет исправно откликался на «Сашу»! Ну, надо же… Хотя, если честно, я уже давно чего-то такого и ожидала. Слова иногда странные и чудные проскальзывали у тебя, знания хитрые, вызывающие удивление, песенки под гитару – незнакомые, построенные по каким-то непривычным, явно нездешним законам стихосложения…

– Сань, да, ладно тебе! Чего уж там…, – неуверенно и смущённо заканючил Егор. – Какая, собственно, разница…

– Какая разница, говоришь?! Я ему – всю себя… Любила его, детей от него нарожала… А он… Что, трудно было сказать всю правду? Сомневался во мне, мерзавец противный? Я же только тебя люблю! И дела мне никакого нет до всех этих – Координаторов, двадцать первых веках и прочих дел… У тебя там – в дальних годах – много было женщин? Много? Отвечай, ирод!!! Немедленно отвечай…

Минут через шесть-семь, терпеливо подождав, пока жена полностью выговорится, Егор попросил – очень серьёзно, и даже с лёгкими («Ну, с очень лёгкими!», – ехидно прокомментировал внутренний голос) строгими нотками в голосе:

– Саня, развяжи меня, пожалуйста! Надо же подумать и о текущих делах… Скоро проснуться все остальные. Придётся им как-то объяснять, почему тебе пришлось застрелить эту японку. Кстати, а ты почему не уснула?

– Потому и не уснула, что сердечко мне подсказало, мол, серьёзная опасность подкрадывается – змеёй подколодной, – коротко и ёмко пояснила Санька, освобождая его от пут. – Этот ароматный сливовый напиток я только пригубила слегка, а всё остальное потом незаметно выплеснула на землю, под ближайший кустик. Смотрю, все постепенно начали засыпать. Тогда-то я и поняла, что эта мерзкая японка коварно подмешала в своё национальное пойло какого-то сонного зелья – с замедленным действием. Ну, я и решила притвориться спящей, чтобы не выделяться на общем фоне… Легла прямо на землю рядом с детской палаткой, в меру громко засопела, глаза ладошкой прикрыла, а сама – сквозь чуть растопыренные пальцы – внимательно наблюдала за происходящим.

– Дальше всё понятно! – невесело хмыкнул Егор, вставая на ноги и разминая затёкшую поясницу. – Японка пошла в нашу палатку, а ты – следом за ней. Подкралась осторожно, стала подслушивать…

– Очень мне надо – подкрадываться и подслушивать! – всерьёз обидевшись, надменно и гордо надулась Сашенция. – Пусть подлые девки дворовые подслушивают! А я, всё же, Светлейшая княгиня! Поэтому спокойно, не таясь, подошла к палатке и стала слушать… Только вот, уважаемый Егор Петрович, вы меня перебили и не дали рассказать всё толком. Ну, конечно же, вы же у нас из далёкого двадцать первого века, где мастерят такие хитрые штуковины! – продемонстрировала кварцевые электронные часы, рачительно снятые с руки застреленной японки. – А напрасно – перебили! Всё, ведь, было совершенно и не так, как вы изволили вообразить себе…