Звонкий ветер странствий

Итак, Шлиппенбах с подчинёнными отбыли к портовому начальству. Санька – в сопровождении четы Лаудрупов, старого Николая Ухова и трёх солдат Александровского полка, переодетых в одежду обычных моряков – отправилась разыскивать опытных швей и портних, способных изготовить по её новым эскизам флаги, предназначенные для плавания по южной части Атлантического и Тихого океанов. Егор же нанял у причала скромную двуколку и поехал на северную окраину города, где располагались приличные кузницы. Ничего не поделаешь, но датчанин был прав, и всем кораблям эскадры надо было срочно поменять имена-названия. А для этого необходимо было снять с бортов старые буквы, изготовленные из какого-то медного сплава, а на их место укрепить новые.

Что касается новых названий, то после жарких дискуссий и горячих споров, всё же, пришли к общему решению. Вернее, если быть честным до конца, то окончательно были приняты варианты, предложенные Санькой и Гертрудой. Эти предложения не отличались особой оригинальностью, да и с точки зрения элементарной конспирации не выдерживали никакой серьёзной критики, но Егору уже надоело – хуже горькой редьки – тратить время на бесконечные перепалки, и он, в конце концов, согласился со всеми дамскими фантазиями.

«Ты, братец, становишься записным подкаблучником!», – укорял его за это строгий внутренний голос. – «Сперва начнёшь уступать в мелочах, потом и во всём другом. Лиха беда – начало…».

«Орёл» теперь должен был именоваться «Буйволом», «Александр» – «Артуром», «Король» – «Святым Дунстаном», а «Кристина», естественно, «Луизой».

Двуколка, никуда не торопясь, катила по городу. Егор без устали вертел во все стороны головой и восхищённо цокал языком.

«Твою мать, ничего себе!», – совершенно обалдев от увиденного, надрывался внутренний голос. – «Ёлочки зелёные, ну, это надо же! Вот же оно – настоящее Средневековье, блин!».

Дома, домики, виллы, хижины, узкие и мрачные улицы, какие-то полуразвалившиеся замки на далёких зелёных холмах, пробковые дубы, покрытые морщинистой корой и серебристыми нитями плесени, которые – на тёмно-коричнево-фиолетовом фоне коры – смотрелись благородной сединой. И везде и всюду наблюдались бронзовые разномастные памятники, позеленевшие под натиском беспощадного и жестокосердного Времени…

Возница, немного говорящий по-английски, заметив заинтересованность седока, так и сыпал знакомыми и полузнакомыми именами: Христофор Колумб, Магеллан, Америго Веспуччи, Себастьян дель Коно, Педро Альварес Кабрал.… По словам добровольного экскурсовода получалось, что все эти великие и знаменитые мореплаватели, только посетив благословенный Синиш, окончательно определились с планами дальнейших путешествий. Именно здесь они рисовали рабочие карты и мечтали о будущей всемирной славе, которая, впрочем, досталась далеко и не всем. Как утверждал разговорчивый возница, больше всех от превратностей неблагодарной судьбы пострадал Себастьян дель Коно, уроженец здешних мест. Мол, принято считать, что первое кругосветное путешествие совершила экспедиция под руководством Магеллана. Да, только – по словам гида – всё было не совсем так. Сам Фернандо Магеллан и половину пути не преодолел, героически погибнув на Филиппинах – в пошлой стычке с тамошними аборигенами. Дальше дель Коно возглавил экспедицию и успешно довёл оставшиеся на плаву суда до родного порта. Только, не смотря на это, все лавры достались Магеллану…

В местной португальской кузнице, а вернее, в небольшом металлургическом многопрофильном цеху, Егор заказал срочно изготовить все необходимые (естественно, латинские) буквы, ну, и исходя из соображений конспирации, ещё два десятка букв совершенно ненужных. Так, чисто для подстраховки, чтобы подлые враги ни о чём не догадались… Заплатив оговорённый аванс, он велел кучеру следовать обратно в порт длинной дорогой, чтобы ещё немного полюбоваться местной древней экзотикой.

По набережной Синиша, выложенной грубым булыжником и обсаженной по обеим сторонам ровными рядами какого-то низкорослого кустарника, покрытого мелкими пыльными листьями, прогуливалась странная компания – молодая женщина, одетая в классическое японское кимоно, в окружении Солева, Иванова и Ухова-Безухова. Илья, в плимутской схватке серьёзно раненый в бедро, тяжело опирался на массивную трость, перевязанные головы Фролки и Ивана скрывались под пышными париками, накрытыми сверху чёрными стильными треуголками.

«Смотри-ка ты! Очень похоже, что эта яркая заокеанская птичка произвела на твоих холостых подчинённых самое благоприятное и неизгладимое впечатление!», – удивился обычно невозмутимый внутренний голос. – «Как бы ребятишки не перессорились между собой – по такому серьёзному поводу…».

Егор велел остановиться, щедро расплатился с возницей, вылез из двуколки и, ловко перескочив через низенький кустарник, неторопливо пошёл навстречу необычному квартету, внимательно присматриваясь к спасённой девушке.