Звонкий ветер странствий

– Это единственное кебрачо на многие сотни и сотни миль вокруг, – начал переводить (вольно и с комментариями) Фрол вслед за Пепе. – Местная достопримечательность такая. В верхних «этажах» кебрачо обитают самые разные птицы, включая орланов и соколов. На серединных живут всякие мелкие животные – грызуны, обезьянки, ящерицы, змеи. А нижний ярус – безраздельная вотчина ягуаров… Этому конкретному дереву, наверное, лет восемьсот пятьдесят, оно хорошо «помнит» великое царство кечуа и приход первых испанских конкистадоров. Кебрачо растут только в тех местах, где чистые грунтовые воды подходят близко к поверхности земли. Поэтому рядом с этими загадочными деревьями всегда можно найти родники с хрустально-чистой питьевой водой, или даже глубокие колодцы, выкопанные многие сотни лет назад древними индейцами…

Неожиданно из-за толстенного ствола кебрачо выскочили шесть (шестеро?) низкорослых и остроухих псов (волков, койотов, шакалов?). Завидев людей, собаки негромко зарычали, но тут же развернулись и неторопливо потрусили в пампу. В лучах заходящего осеннего солнышка их поджарые тела, отливающие всеми оттенками светло-коричневого и красно-каштанового, смотрелись очень грациозно и эстетично.

– Агуары, красные аргентинские койоты, – пояснил Фрол. – Серьёзные такие ребята, с понятием. В том смысле, что откровенным разбоем никогда не занимаются, беззащитных телят не режут, по-честному охотятся…

Решили, что наверх они полезут втроём: Егор – как командир, Фролка – как единственный полноценный переводчик, и юный пеон Пепе – в качестве местного жителя и знающего экскурсовода.

Уже через пять-шесть минут Егор попал в совершенно другой мир: таинственная и чуткая тишина, прерываемая только резкими криками невидимых ему животных и птиц, влажный воздух, пахнущий абсолютной свободой и – совсем чуть-чуть – скрытой и неясной тревогой…

Подъем продолжался бесконечно долго. Многочисленные обитатели древнего кебрачо беспорядочно разбегались в разные стороны. Вот, среди жёлто-красной листвы (осень, как-никак) на секунду-другую мелькнули ярко-зелёные глаза лохматого камышового кота. Через полторы минуты светло-бурый грызун, немного похожий на среднеазиатского тушканчика, но с длинными заячьими ушами, испуганно шарахнулся вниз. Толстая пятнисто-коричневая змея, выскользнув из-под ног, шустро скрылась в узком дупле. Когда они достигли верхнего яруса, стая самых настоящих диких уток, оглушительно и недовольно крякая, встала на крыло…

Ветки, отходящие от центрального ствола, стали заметно тоньше, зелёно-жёлто-красная листва существенно поредела. Воздух неожиданно сгустился, навалилась неприятная и зловещая духота, по спине потекли тонкие струйки пота.

– Всё, пожалуй, хватит! – через Фролку, наконец, известил Пепе. – Обходим с правой стороны этот сук, там, я вижу, есть очень удобная развилка.

Это была не просто развилка, а очень даже неплохая смотровая площадка: от центрального ствола почти горизонтально, с минимальными зазорами между собой, отходили три ветки – каждая диаметром сантиметров по пятнадцать.

Фрол, облегчённо вздохнув, уселся на эту природную скамейку, и устало поднёс к глазам подзорную трубу. Егор, медленно опустившись на корточки рядом с подполковником, мельком посмотрел вниз. Неожиданно закружилась голова, он пошатнулся и только в самый последний момент – чтобы пошло не свалиться в бездну – успел крепко схватиться за широкое Фролкино плечо: высота была очень приличной, метров сто пятьдесят, никак не меньше.

Старый и мудрый пастух Чавес не соврал, с такой солидной высоты все мели и отмели на реке, особенно, при естественной подсветке заходящего солнца, просматривались на буро-кофейном фоне Рио-Рохо ясно и однозначно – ярко выраженными розоватыми полосками, длинными светлыми отрезками и тоненькими короткими штрихами неопределённого цвета.

– Здесь, по-видимому, речное дно покрыто разноцветным песком, – предположил Егор и тут же засомневался: – Запомнить эту картинку в уме – и не вопрос. Только, вот, какой толк от этого? Когда будем перебираться через реку, вокруг будет темно…

– Не скажи, командир! – не согласился Фрол, не отрываясь от окуляра подзорной трубы. – Заходим в воду сразу вон за той высокой бело-серой скалой. Ну, что чуть-чуть похожа на камышовую кошку… Видишь? Плывём наискосок, сильное течение само выносит нас на первую отмель. Ага, там мы дружно слезаем с коней и ведём их за уздечки по мелководью, строго поперёк течения. Эта коса очень длинная, метров двести пятьдесят, выгибается дугой на северо-восток… Теперь спускаемся метров на сто двадцать ниже по течению, а там нас уже ждёт новая отмель…

Пепе, возбуждённо размахивая руками, что-то зачастил на испанском.

– Он уверяет, что отсюда можно увидеть и асьенду братьев Гонсалесов, – пояснил Иванов. – Мол, надо смотреть через подзорную трубу вон в том направлении, ориентируясь на дальний горный пик, который со снежной шапкой на вершине…

– Ясно вижу тёмно-розовые черепичные крыши! – через две минуты оповестил Егор. – Смотри-ка ты, от берега совсем и недалеко, чуть больше мили…