Звонок

      Я представила, как захожу в банк и с деловым видом вызываю начальника отдела кредитования:

      – Это плата за квартиру, – высоко поднимаю я бровь и кладу чек на стол, – впредь, прошу не беспокоить меня своими визитами, – он хватается за сердце и падает к моим ногам, моля о прощении. Тут воображение подкинуло картинку, как я со всей силы пинаю его острым носком туфли. А потом еще сверху папкой, а потом еще одной.

      – Мисс! Вы заснули?! – я выплыла из грез и побежала в ванную.

      Надела платье, вопреки моим опасениям оно было не то, что не мало, но даже слегка болталось. Кредит, будь он не ладен, на еду не всегда хватало. Папа порывался выслать мне денег, но я же гордая, самостоятельная, блин, женщина. Ага, гордая самостоятельная женщина, которая бросила институт еще на первом курсе, потом улетела с планеты на захудалую Терру и устроилась в местную газетенку иллюстратором. Купила квартирку на двадцатом этаже площадью двадцать квадратных метров, влезла в долги и зарыла талант. Папины слова.

      Зеркало в ванной у меня отсутствовало. Поэтому поразиться собственной красоте не удалось. Сняла резинку, наскоро расчесала волосы, окончательно доломав расческу. Дернуло же меня сделать химическую завивку!

      – Джинни, детка, тебе так пойдет, – изобразила я Эмму Престон, свою начальницу и единственную подругу.

      Мне и правда, ну так пошло, что на сегодня я записалась в парикмахерскую – убрать это безобразие. А кстати? Когда состоится праздничный ужин? На мой вопрос мистер Кларксон только поморщился. Какая неудобная ему досталась конкурсантка. Всё спрашивает и спрашивает.

      – Повернитесь на свет, – Луи взял меня за подбородок, – а теперь глаза закрыть! – в меня полетела сладко пахнущая пудра.

      – Апчхи! – не сдержалась я.

      – Это просто невыносимо! – крикнул Луи всем собравшимся в маленькой комнатке коллегам, – с ней невозможно работать, – два ассистента кинулись к нему с утешениями, гладили этого двухметрового громилу с хвостиком и приговаривали, как ему бедненькому тяжело возиться с такой тяжелой подопечной.

      Меня усадили на стул, нос противно щекотала пуховка, но я сдержалась.

      Триста золотых!

      Пока меня красили, команда центрального телевидения уничтожала мои скромные запасы, не переставая сетовать на их скудность. Нахалы.

      – Готово, – сообщил наконец Луи.

      – Снимаем, – бросил Кларксон оператору и начал интервью.

      – Дорогая мисс Уитлок! – сахарный голос репортера вызывал мысли о лимоне, – вы отправили на конкурс больше сотни работ, – сколько?! Какой ужас, папа выслал во дворец все коробки, уборку он, что ли, делал? – как давно вы влюблены в императора?

      – Всю. Мою. Жизнь, – гробовым голосом ответила я, всё еще прибывающая в шоке от вводных данных.

      – Стоп, – это не мне, это оператору, – вы что такое говорите?!

      – Ну, знаете ли, – возмутилась я, – напишите мне ответы на листочке, и я скажу как надо!

      – Ладно, – сквозь зубы процедил Кларксон.

      Пока мистер крутой репортер писал мне речь, я сварила кофе. Последняя капсула! «Троглодиты», – бросила я взгляд на операторов. Кофе на Терре такой дорогой.

      – Мистер Кларксон, – я подошла к мужчине с очередным вопросом, – а когда вылет?

      – Через час, – он даже не посмотрел в мою сторону, вот ведь, Звезда! – Как отснимем репортаж, так и вылетаем.

      – А почему вы говорите «вылетаем», а не «вылетаете»? – скромно поинтересовалась я.

      – Потому, – он устало вздохнул, – что мы летим с вами, – и так это у него вышло грустно и обреченно, что я обиделась.

      Можно подумать. Заставили кумира общаться с убогой, не больно-то и хотелось.

      – Снято, – ура, не прошло и часа, – собирайтесь! – да, что за человек! Опять командует.

      Триста золотых!

      – Мистер Кларксон, могу я позвонить родителям и на работу, предупредить об отъезде? – сладенько попросила я.

      – У вас пять минут, – бросил он мне примерно с тем лицом, каким я хотела поразить кредитора, – мы ждем вас у входа в здание.

      Я закрыла за ними дверь и передразнила Звезду.

      Напыщенный осёл.

      Одной рукой я набирала папу на телефоне, а второй собирала сумку. Вещей у меня в принципе немного, так что управилась, пока соединение устанавливалось.

      – Ало, – папа появился на экране, – здравствуй, Джи!

      – Здравствуй, па! – я встала в позу руки в боки, папа отошел от камеры, – ты чего это учудил?! Ты знаешь, что я лечу на Силион ужинать в компании Дезмонда второго?!

      – Так, конечно, знаю, – папа виновато заглянул в камеру, – прямо сейчас репортаж идет, – я включила телевизор, предусмотрительно отключив звук, чтобы не фонил.

      С экрана смотрело нечто. Белое лицо, круглое словно блин, красные румяна и такие же алые губы. Платья видно не было, зато рыжие кудри прекрасно дополняли образ. Посмотрела в зеркало. Лицо на месте, щек как не было, так и нет, волосы темно-каштановые, тогда что это там в телевизоре?!

      – Какой кошмар, – сообщила я папе мнение о себе и ситуации в целом.

      – А по-моему, очень мило, – не согласился папа, – тебе идет.

      Я уронила голову на ладони.

      – Как только я поем в компании Дезмонда, я приеду к тебе папулечка, – это была угроза. Он побледнел, – и тогда пощады не жди!