Звонок другу

— А хозяином машины числится некто Григорьянц. Так этого Григорьянца в Москве сейчас нет. Он, видишь ли, в Абхазии. Границу пересекал, это известно, а дальше — никаких концов. Вот я тебя, Вячеслав, и прошу, помоги мне найти эту женщину. Документы у них липовые были, это ясно, но живут они в Москве.

— Откуда знаешь?

— В бардачке нашли карту Москвы. И телефоны автомобильных сервисных служб. Тоже московские. И другие мелочи — я уж не буду тебя нагружать… Все это свидетельствует о том, что они москвичи. Фотороботы, описание преступников пограничниками и таможней, фамилии, по которым они границу пересекли, — все это у Колобова твоего уже есть. Но… Баба уж больно невзрачная. Никакая. Мужик, правда, поколоритнее. Все это Колобов имеет, — повторил Гоголев. — Поможешь — спасибо скажу. Большое.

— И все? — как бы обиделся Грязное.

— Ресторан за мной, это само собой.

— Хорошие задачки ты задаешь! Найти в Москве щуплую невзрачную женщину без фамилии, адреса, круга знакомств. Единственная ниточка — Григорьянц — и та обрывается в поселке Веселое.

— Ну да, на границе с Абхазией. А что тебе легкие-то задачи задавать? Форму потеряешь. И потом, мне нужно найти преступницу. Так куда же мне обращаться? В министерство культуры?

— В прачечную, — рассмеявшись, обыграл известный анекдот Грязное. — Еще пожелания есть?

— Привет передай Александру Борисовичу Турецкому, если таковой еще не сменил место работы.

— С чего бы ему менять? Это генеральные прокуроры у нас меняются. А «важняки» — товар штучный. А уж наш Сан Борисыч — вообще золотой запас Генпрокуратуры… Куда же им друг без друга? Где родился, там и пригодился. Лады, привет передам.

— Ну, пока! Заранее спасибо!

— Бывай, Виктор! Позвоню.

Виктор Нережко появился в понедельник утром на рабочем месте явно не в самом хорошем расположении духа. В ушах все еще стояли слова Паши Шарова, сказанные им вчера за кружкой пива, когда Нережко все-таки рассказал приятелю всю подноготную. А Паша ответил следующее:

— Это самая обычная пирамида. Хоть маркетингом ее назови, хоть пирогом с капустой. И, судя по тому, что контора эта существует уже год* они вот-вот лопнут. Это если на них еще дела уголовного не завели. Ты у нас мужик блаженный, газет почти не читаешь, все проблемы семейные решаешь. А я из прессы знаю, что по таким пирамидам заведено несколько уголовных дел. Может, и по той, куда тебя втянули. Так что тебя, Ви-тюша, посадили на деньги. А я в такие игры не играю. Кореша мои, если узнают, куда я их втягиваю, они меня на куски порежут. Как говядину разделают и с лотка продадут. Потому что этот бизнес кончается очень быстро, и кончиться он может на любом из нас. На тебе, на мне, на моем сменщике. И как я ему буду в глаза смотреть? Я, знаешь ли, покупателя могу рубля на три-че-тыре обвесить, но корешей на три тыщи баксов не подставляю. Это уже за пределами добра и зла…

Вот что сказал вчера Паша. Откуда слов-то таких набрался? За пределами добра и зла… Обвешивать — не за пределами, а в бизнес приглашать — за пределами… И теперь Нережко размышлял. Черт, во что же я вляпался? Чем они меня взяли в этой банде? Я ведь, как овца, шел под нож и даже не блеял. Вернее, блеял очень радостно! Особенно когда у Лелика деньги взял… Три тысячи долларов на две недели! Идиот! Уже два дня прошло. Осталось двенадцать. И как отдавать?

Вот в этом-то и состоял главный ужас! Ибо гориллоподобный Лелик был самым натуральным бандитом. Членом одной из ОПГ города. И какон будет вытряхивать из него, Виктора, свои баксы — это можно себе представить! От одной мысли о Лелике волосы начинали шевелиться. Правда, еще там, в гараже, когда сосед согласился одолжить деньги только на две недели, Скотников обещал, что в крайнем случае перезаймет у кого-нибудь из своих. Что Виктора никто не бросит, что он обязательно рассчитается с Леликом в срок. Но… Почему-то Виктору уже не очень верилось в эти обещания.

Короче, вечером на семинаре нужно будет обязательно проработать этот вопрос. Пусть Толя прямо сегодня и подойдет к своим бизнесменам и договорится с ними… А то… Так же невозможно работать… Как можно кого-то приглашать, когда в мозгах стучит одно: Лелик — долг?

Стараясь отвлечься от дурных мыслей, Виктор ковырялся в кофемолке, принесенной кем-то из сотрудников на починку, и слушал вполуха напарника Геху. Тот листал какую-то бульварную газету, читая вслух интересную, на его взгляд, информацию. Нережко прослушал про силиконовую грудь известной певицы, усиление потенции при помощи самовнушения, про намечающееся путешествие Федора Конюхова к арабским моджахедам, про любовный многоугольник в знаменитой эстрадной семье…