Звонок другу

— Во, слушай! «Кровавая разборка. Сегодня утром на пятой улице Текстильщиков обнаружен труп мужчины сорока пяти лет. На теле убитого более сорока колото-резаных ран. По имеющимся оперативным данным, с погибшим расправилась группировка Миши Воркутинского. Мужчина был убит из-за карточного долга в сумме шесть тысяч рублей. Фамилия убитого в интересах следствия не разглашается». Ни хрена себе! Из-за двух сотен баксов мужика замочили! Вот зверье! Эй, Витька! Ты чего бледный такой?

— Живот болит, — сквозь зубы ответил Нережко.

— Съел что-нибудь?

— Наверное.

— Потому что в буфете жрешь что ни попадя! Чего тебе твоя баба пару бутербродов на работу собрать не может? Эй, что с тобой?

— Дай-ка мне газету, — еле слышно произнес Виктор.

Группировка Миши Воркутинского — это та самая ОПГ, куда входит Лелик! Из-за двух сотен баксов сорок ножевых ран…

— На… Ты что в нее вперился? Случилось что? Чего у тебя рука-то дрожит?

— Я домой пойду. Живот сильно болит. — Нереж-ко поднялся из-за стола.

— Иди к врачу! Может, у тебя желтуха! — крикнул вслед напарнику Геха.

Едва выскочив на улицу, Виктор кинулся к ближайшему таксофону.

— Але, Анатолий? Это я, Виктор.

— Привет. Как дела? Как в бане попарился? Результат есть?

— Слушай, ты обещал, что перезаймешь для меня деньги. Мне в срок не отдать!

— Ты что распсиховался-то? Не удалось другана окучить?

— Да, не удалось. Не все такие дураки, как я!

— Спокойно, без паники!

— Какое, черт, без паники, когда я бандиту должен!

— Не психуй! Что разорался-то? Всего два дня прошло. Хочешь, чтобы с первого раза все получилось? Так не бывает.

— Так что же ты мне этого в гараже не сказал, гадюка? Когда я у бандита башли брал!

— А ты что волну гонишь? Успокойся! Приходи вечером на семинар, там все обсудим. Помнишь, где сегодня сбор?

— В гостинице опять, в «России»?

— Ну да. Все, мне некогда! Отбой!

Виктор брел по улице. До семинара оставалось три часа. Домой идти не то что не хотелось, не моглось! Галя уже заподозрила что-то неладное, приставала с расспросами: где это он пропадал всю субботу, да с какой радости в воскресенье надрался после бани, когда дома копейки лишней нет…

— Скоро тебе доллары девать будет некуда, — ответил тогда хмельной Нережко.

Ответил себе назло, потому что разговор с Пашей вызвал в его душе полное смятение… Все оказалось не так просто, как трещала со сцены щуплая девица. Но Скотников же смог! Меня-то рн взял, как зайчика! А как, на чем? Так на моей же беде и взял! На моих семейных разборках! Я с ним по простоте душевной поделился, а он меня, сучара, и прихватил. Эх, пропади все…

Он вошел в первую попавшуюся на глаза забегаловку и прочно там засел.

…В шесть вечера возле южного подъезда «России» начал собираться народ. До начала семинара оставался еще час, но Третьякова требовала, чтобы подчиненные собирались раньше.

— Это очень важный час! Вы можете пообщаться друг с другом, поделиться опытом, — говорила всесильная.

Дамы и господа стояли на ступенях и усиленно «перенимали». Среди прочих определялись Скотниковы.

К зданию подходил высокий худой мужчина. Его покачивало. Отыскивая кого-то глазами, он подходил все ближе. Стеклянные двери были еще закрыты. Секьюрити находились там, внутри, не обращая внимания на публику.

— Вы куда, собственно? — попытался остановить пьяного один из участников концессии.

Мужчина резко выдернул руку.

— Я, с-свенно, сюда! Я здесь, с-ственно, работаю, так сказать. А где Скотников?

Публика слегка раздвинулась. Взоры обратились на Анатолия. Тот слегка побледнел.

— Ты что это? Ты почему в таком виде? Нажрался, что ли? — зашипел он.

— Да! А что мне еще делать?

— Работать, работать надо, а не водку жрать!

— Эту твою работу гребаную только с пьяных глаз выполнять можно! Таким же придуркам, как я, туфту втюхивать! Я уже убедился! Ты обещал мне, что деньги перезаймешь, обещал? Так перезайми! У меня на хвосте бандюган сидит, понимаешь? Я больше ни о чем думать не могу!

Нережко вцепился в Анатолия.

— Охрана! Уберите его! Он пьяный! — заорала Гуся, барабаня в стеклянную дверь.

Но охрана даже не обернулась.

— Давайте, убирайте меня! Я отсюда прямо в милицию! — орал Нережко.

— Нужно звонить Третьяковой, — произнес кто-то, щелкая кнопками сотового.

— Сволочь! Ты во что меня втянул? Отдай деньги!

Субтильный Скотников висел в руках Нережко, словно тряпичная кукла.

— Господа! Помогите же! Он же убьет мужа! — верещала Гуся.

Но господа не спешили на помощь. Напротив, все они как-то разом разошлись, отвернулись от неприятной сцены.

Но вот один из охранников вынул «трубу», выслушал указания, устремив, наконец, свой рыбий взор на бушевавшие за окном страсти. Через секунду двери распахнулись. Охранник неторопливо направился к Нережко, легко ткнул его в бок, от чего Виктор тут же выпустил Скотникова и завертелся волчком.

— Проходите, господа, проходите, — улыбаясь одними губами, приказал публике секьюрити.

Двери распахнулись, народ ринулся внутрь. Следующим ударом Нережко был сброшен со ступеней. Охранник избивал его со вкусом, приговаривая: