Звонок на рассвете

— А ведь мы с вами из одной школы, — словно угадав мои мысли, говорит Фонарев. — Я в восьмом учился, а вы тогда уже десятый кончали. Вы меня, конечно, не помните, но вас-то все знали — ваша мать преподавала математику. Как здоровье Анны Викентьевны? Еще учительствует или уже на пенсии? Передавайте привет, мы все ее очень любили...

Ответить я не успеваю, в кабинет стремительно входит Бурцев — бодрый и деятельный.

— Дим Димыч, сейчас приведут одного субчика... У тебя посетитель? Извини, подожду...

— Это к тебе, Игорь Константинович. Насчет Виктора Лямина.

— Даже так? Очень, очень кстати. Подсаживайтесь поближе!..

Бурцев пересаживает Фонарева к своему столу, придвигает стопку бумаги. Я к их разговору не прислушиваюсь, я малюю на бумаге унылую рожицу: страдальческая складка поперек лба, уголки губ пессимистически опущены. Уж не автопортрет ли я нарисовал? А что, момент очень даже подходящий. Если верить словам Фонарева, Валет замешан в краже шерсти на комбинате. И он же нанес ножевое ранение таксисту. Два преступления подряд. Возможно ли это?..

Показания Фонарева зафиксированы Он прощается с Бурцевым, протягивает руку мне:

— До свиданья, Дима! Не забудьте передать привет Анне Викентьевне.

Я не сентиментален, но мне приятно, что маму любят и помнят.

— Непременно, Рома, передам. Надеюсь, ты был ее любимым учеником?

Фонарев смешливо морщит свой далеко не римский нос.

— Ну, может быть, не самым любимым... Но все равно она меня вспомнит.

— Друг детства? — спрашивает Бурцев после его ухода.

— В одной школе учились...

— Ничего, парень смышленый, кой-чего рассказал. — Бурцев набирает номер, говорит в трубку: — Доставьте задержанного в семнадцатую комнату!.. Сейчас, Дим Димыч, приведут Лямина. Посиди, может быть, и для тебя что-нибудь найдется. Он, оказывается, был тесно связан с Валерием Дьяковым...

Стук в дверь, милиционер вводит угловатого, нескладного юнца. Он нервно передергивается и все время пытается спрятать руки в рукава. Я присматриваюсь — на левом запястье лиловая наколка: «В тюрьме мое сердце».

— Очень трогательное изречение, — язвит Бурцев. — Неужто так понравилось, что опять потянуло?

— Кореша накололи, — неохотно цедит Лямин. — Я не хотел, заставили...

— А в склад тоже заставили лезть? Или сам проявил здоровую инициативу?

— Ни в какой склад я не лез, — угрюмо нагибает голову Лямин. — Убей меня бог из рогатки!

— Э, дружище, так мы с тобой ни до чего путного не дотолкуемся, — огорчается Бурцев. — Я-то думал, что как человек бывалый...

— Как человек бывалый, я требую доказательств!

— А ты, Витя, оказывается, фрукт! — удивленно поднимает брови Бурцев. — Хоть и незрел, но уже с червоточинкой. Ладно, перейдем к неоспоримым и, следовательно, неотразимым фактам. Первое — в субботу ты дома не ночевал. Где был?

— Загулялся, переспал в подвале. Не хотел мать беспокоить поздним возвращением.

— Кто это может подтвердить?

— Никто, я один спал.

— Допустим, хотя и маловероятно. Далее. В субботу днем ты подозрительно долго крутился возле склада...

— Кто, кто меня там видел? — вскидывается Лямин.

— Не все ли равно, Витя? Видели и в любую минуту могут это подтвердить.

Лицо Лямина передергивает гримаса ненависти:

— Да, прогуливался, и что с того? Где сказано, что возле склада гулять нельзя? Где и кем?

Бурцев устремляет на Лямина пристальный взгляд.

— Резонно!.. И все-таки, Лямин, есть у нас доказательство, что именно ты побывал на складе. Совершенно случайно в столе кладовщика оказался мешочек с трудносмывающейся краской. Тебя, Витя, погубила природная любознательность. Тебе захотелось непременно узнать: а что там звякает в этом мешочке, не деньги ли? И потом ты два часа просидел в ванной, но пятна так и не отмылись. Ну-ка покажи руку!

Лямин медленно и неохотно выпростал из рукава правую ладонь. На тыльной стороне светилось ярко-оранжевое пятно. Так вот что он так старательно скрывал от наших нескромных взоров!

— Надеюсь, теперь, Лямин, взаимопонимание достигнуто? Кто был с тобой и где похищенная шерсть?

— Никто, я один все сделал, — упрямо твердит Лямин.

Я приглядываюсь к Лямину — с его утлым телосложением четыре мешка не унести. Такой груз по плечу двоим, если не троим...

— Кто был с вами третьим? — задаю я вопрос Виктору.

— А второго вы уже знаете? — оборачивается Лямин и, поняв, что проговорился, кричит визгливо и отчаянно: — Никого со мной не было, я один, один, один!

— Вторым был Валет, — тихо, как бы про себя, говорю я и вижу, как заюлили, заметались раскосые глаза задержанного...

6

Мы с Рябчуном искали Валерия Дьякова, а он был совсем рядом, и пути наши не пересеклись по чистой случайности. Об этом я узнал несколько позже. А было так...