Звучащий свет

Шум дождя мне ближе иногда
Слов людских – мы слушать их устали, —
Падай с неба, светлая вода,
Прямо в душу, полную печали!

Грохнись в ноги музыке земной,

Бей тревогу в поисках истока, —
Тем, что жизнь проходит стороной,
Мы и так обмануты жестоко.

Падай с неба, память о былом,

Припадай к траве преображённой,
Чтоб не бить грядущему челом
Посреди страны полусожжённой.

Лейся в чашу, терпкое вино,

Золотое марево утраты, —
Мне и так достаточно давно
Слёз и крови, пролитых когда-то.

Где-то там, за гранью тишины,

Есть земля, согретая до срока
Тем, что ждать мы впредь обречены —
Ясным светом с юга и с востока.

Не томи избытком доброты,

Не пугай внимания нехваткой, —
В том, что явь не пара для мечты,
Важен привкус – горький, а не сладкий.

Потому и ратуй о родном,

Пробивай к неведомому лазы,
Чтоб в листве, шумящей за окном,
Исчезали века метастазы.

Может, весть извне перелилась

Прямо в сердце, сжатое трудами?
Дождь пришёл – и песня родилась,
Чтобы стать легендою с годами.

16 октября 1996

«Где в хмельном отрешении пристальны…»

Где в хмельном отрешении пристальны
Дальнозоркие сны,
Что служить возвышению призваны
Близорукой весны,
В обнищанье дождя бесприютного,
В искушенье пустом
Обещаньями времени смутного,
В темноте за мостом,
В предвкушении мига заветного,
В коем – радость и весть,
И петушьего крика победного —
Только странность и есть.

С фистулою пичужьею, с присвистом,

С хрипотцой у иных,
С остроклювым взъерошенным диспутом
Из гнездовий сплошных,
С перекличкою чуткою, цепкою,
Где никто не молчит,
С круговою порукою крепкою,
Что растёт и звучит,
С отворённою кем-нибудь рамою,
С невозвратностью лет
Начинается главное самое —
Пробуждается свет.

Утешенья мне нынче дождаться бы

От кого-нибудь вдруг,
С кем-то сызнова мне повидаться бы,
Оглядеться вокруг,
Приподняться бы, что ли, да ринуться
В невозвратность и высь,
Встрепенуться и с места бы вскинуться
Сквозь авось да кабысь,
Настоять на своём, насобачиться
Обходиться без слёз,
Но душа моя что-то артачится —
Не к земле ль я прирос?

Поросло моё прошлое, братие,

Забытьём да быльём,
И на битву не выведу рати я
Со зверьём да жульём,
Но укроюсь и всё-таки выстою
В глухомани степной,
Словно предки с их верою чистою,
Вместе с речью родной,
Сберегу я родство своё кровное
С тем, что здесь и везде,
С правотою любви безусловною —
При свече и звезде.

11–13 июля 1997

II

«Когда в провинции болеют тополя…»