Звучит повсюду голос мой

Не стоит вспоминать, что кричал в ответ Сеиду Азиму дервиш, нанося рану за раной сердцу поэта. Эта встреча внесла тревогу в душу поэта. Сомнения мучили его: "Может быть, дервиш по-своему прав? Поистине в этом странном, удивительном мире все смешалось..."

Чтобы отвлечься, Сеид Азим решил спуститься в Мануфактурные ряды и пройти по Базару. "Взгляну, как там Джинн Джавад".

Сеид Азим шел по дороге, спускающейся от верхних кварталов к Базару. Дорога в этом году заросла травой, хотя движение по ней не прекращалось с утра и до вечера, по обочинам рос пырей и одуванчики. Еще издалека он услышал голос Сироты Гусейна: "Халва, халва, вкусная, приятная! Халва, халва..."

Под огромной шелковицей было, как всегда, многолюдно. Джинн Джавад сидел на своем камне. Народ толпился вокруг, глядя в рот рассказчику. Сеид Азим остановился за спинами слушателей, не желая прерывать Джинна Джавада. От Бакалейных рядов к камню Джавада шел продавец простокваши. Поэт залюбовался, как ловко парень нес на голове поднос, а на нем несколько кувшинов с простоквашей. Кувшины стояли друг на дружке - мал мала меньше, основанием следующему служил плоский деревянный кружок. В руках у продавца был черпак, которым он накладывал покупателю густой, жирной простокваши. Парень напевал танцевальную мелодию и двигался ей в такт. Можно было подумать, что и поднос и кувшин приклеены к его голове. Толпа расступилась, пропуская продавца простокваши, и тут Джинн Джавад увидел Сеида Азима:

- Ага к нам пришел! Проходи, дорогой!.. Он Сеид, у него наверняка найдется пять рублей в долг для меня!..

Поэт сразу сообразил, что его приход будет использован Джинном Джавадом для очередной шутки. Денег Джаваду не нужно, а если бы и понадобились всерьез, он не стал бы их просить у Аги, зная, что у него ничего нет. Сеид Азим прошел к центру и сел на один из камней рядом с Джавадом. Один из молодых людей снял с плеча свою чуху и хотел постелить ее, но поэт запротестовал:

- Нет, спасибо, сынок... Сейчас хоть и весна, но без чухи ты простудишься!

- Камень тоже холодный!

- От шуток Джавада и камню жарко!

Все собравшиеся подхватили смех. Джинн Джавад поднял руку:

- Ну, хорошо, а как же насчет пяти рублей, в долг, Ага? Да буду я жертвой твоего предка, ты мне не ответил.

- Что тебе сказать, Джавад? У нас говорят: "Если бы лысый знал средство от облысения, он прежде всего приложил бы его к своей голове".

Шутки посыпались со всех сторон:

- Арабы говорят: "Не советуйся с человеком, в доме которого нет годового запаса продуктов!"

- Бедность плетется на осле, а богатство скачет на лошади!

Поэт улыбнулся:

- Тогда пропитание - всадник, а я - пешеход...

На этот раз смеялись не так дружно, большинство присутствующих были такими же бедняками, как и поэт...

- Ага, давно ты ушел из дома? - неожиданно переменил тему Джавад.

- Давно, а что?

- Да я подумал, что если давно, то мы сейчас закажем у Алмухтара для каждого по горшочку пити...

Поэт улыбнулся:

- Друг мой Джавад, великий узбек Навои говорил: "Если хочешь быть здоровым, мало ешь, если хочешь, чтобы слово твое было весомым, мало говори..."

- Ах вот оно что!... То-то для наших ширванцев хурма - обед, а яичница из пяти яиц для семерых - целый праздник. Причем будут клясться: "Чтобы ты сдох! Чтоб я видел твой труп! Наелся на целую неделю!.."

Снова раздался хохот. Джавад попросил:

- Ага, прежде чем мы наедимся на целый месяц, расскажи нам что-нибудь интересное...

- Слушайте! Известно ли вам, что я нахожусь в переписке со многими выдающимися людьми Востока? Среди них есть и такие, с которыми я никогда не встречался в жизни... Один из таких заочных друзей живет в Иране, в городе Меренде. Это поэт-песенник - Молла Сулейман, песни свои он сочиняет на религиозные и исторические сюжеты... Так вот, в одном из путешествий путь мой проходил через Меренд, я хотел задержаться в городе на несколько дней, отдохнуть и повидаться с моим другом Моллой Сулейманом. В город я попал к полуночи. Поиски своего друга я оставил до утра - не хотел никого беспокоить. Направился в караван-сарай и, как только голова моя коснулась подушки, я тотчас сладко заснул. Проснувшись поутру, я обнаружил, что остался голым, как святой имам Рза, все мои вещи были украдены: я остался в нижнем белье. Что тут делать? Сторонясь людей и стыдясь своего вида, я спустился в чайхану, которая находилась в первом этаже караван-сарая, и устроился в укромном углу, чтобы не вызвать насмешки. Я обдумывал, как лучше выйти из создавшегося положения, найти ли Моллу Сулеймана и попросить у него помощи или искать ее у кого-нибудь другого.