Звук, который ты захочешь услышать

— Нет, крыжовенное я сегодня ела, ты же мне с собой давал. Вишневое открывай. Без косточек?

— Обижаешь. Чтобы у Марии Ароновны для любимого сына варенье с косточками было? Никогда в жизни.

— Давай, уговорил. Так вот, вариант с бережливостью мне не нравится. Это что же, ты теперь всё время жлобиться будешь? И даже колечко мне никакое не подаришь? Доставай чашки. К тому же, где бережливость, а где поповский фарфор и серебряные вилки?

— Колечко? Даже не знаю. Ты не забывай, я же бережливый. Но для тебя — что угодно.

— Эх, Иохель. Что угодно, скажешь тоже. Не надо мне что угодно. И колечко не надо. Хотя нет, это я погорячилась, от колечка не откажусь. Ты только никуда не девайся, ладно? Если надо грабить жуликов — на здоровье, я тебе слова не скажу. Что хороших грабить будешь, я не верю. Не бросай меня, хорошо? Не бросишь?

— Не брошу.

— Ну всё, мне легче стало. Давай чай пить, остыл уже, наверное. Заговорил мне зубы, чтобы я варенье не ела. А после буду мерки с тебя снимать, а то ты сам про новый костюм забудешь.

* * *

На следующий день мороженщица осталась без дополнительного заработка — Сидору стало лучше. По крайней мере, тошнить его перестало, а на головную боль он решил внимания не обращать. Проводив Полину (ну куда ты мне это варенье даешь? я еще вчерашнее не доела), Иохель накормил Синицына завтраком.

— Дай мне, Моисеич, книжку что ли, какую-нибудь. Скучно лежать. Радио надо бы купить, пускай бубнит. Есть у меня на примете у знакомого одного, «Телефункен», весь мир, говорит, слушать можно.

— Ну давай схожу к твоему знакомому, возьму приемник, слушай на здоровье.

— Не, тащ майор, тебе он не отдаст, только мне, лично в руки. Такой уж человек. Так что как встану, тогда схожу. Дай книжку какую-нибудь.

— Ты читать сам не сможешь, в глазах двоиться будет. Да и нельзя пока что. Давай почитаю тебе. Помню, мне во Франции, когда с рукой лежал, приходила читать дамочка одна. Старая уже, страшная, но читала хорошо. Актрисой, наверное, была. Тебе какую книгу?

— На подоконнике лежит вон, я ее потихонечку читаю, не спеша, чтобы не пропустить чего. Умный мужик написал, хоть и немец. Старая книжка, при царе еще печатали.

Иохель поднял лежавшую на подоконнике названием вниз книгу и прочитал название (ничего себе, это что же такое случилось, что он такие книги читает).

— Серьезные ты книги читаешь, Сидор. Интересно?

— Да, говорю же, умный мужик писал. Он через этого мужика, про которого книга, свои мысли излагает. Я с ним, конечно, не совсем согласен, но всё равно интересно. Почитаю кусочек, и размышляю, а что бы я ему ответил, доведись поговорить.

— А где ты ее взял?

— Так Павел дал, дворник наш. У него этих книжек целый шкаф. Ладно, читай, там закладка лежит, а потом поговорим о прочитанном, так время и пройдет.

Иохель открыл книгу на закладке и начал читать:

— Плоды падают со смоковниц, они сочны и сладки; и пока они падают, сдирается красная кожица их. Я северный ветер для спелых плодов… [1].

— Погоди, Моисеич, стучит кто-то.

Продолжая удивляться литературным вкусам Синицына, Иохель пошел к двери. На пороге стоял Павел.

— А, Павел, здравствуй, заходи. Только что тебя вспоминали. Интересную ты книгу Сидору дал.

— Здравствуйте, Иохель Моисеевич. Да ладно, не стоит внимания. Я больше Киркегарда [2] люблю читать, но для начинающего он сложноват всё же. Я к вам по делу нашему. Сидор Иванович отдыхает?

— Нет, я как раз собирался читать ему. Проходи.

— Здравствуйте, Сидор Иванович, — сказал дворник, проходя в комнату Синицына. — Как Ваше здоровье?

— Здравствуй, Павел. Спасибо, сегодня получше. Хоть поесть смог. Даст бог, через недельку встану.

— Это хорошо. Я к вам что зашел? — Павел достал из кармана сложенный вчетверо листик бумаги и протянул Иохелю. — Вот, здесь адрес… того, второго… Первый тоже нашелся, здесь, недалеко. Сбросил его подельник в ливневку. И мы трогать его не стали, пусть лежит. Никто не найдет. Что ж, пойду я. Всего вам хорошего.

— Спасибо за помощь, Павел, — сказал Иохель, провожая его к выходу. — Вот, возьмите.

Спрятав деньги в карман, дворник кивнул и молча ушел.

— Недалеко здесь живет, — сказал Сидор, рассматривая бумажку. — И правда, буквы расплываются все. Домой вечером возвращается. Думаю, взять его не сложно будет. Всяко по пути какая подворотня есть, посмотрим.

— Вот станет получше тебе, тогда и возьмем. Я с тобой пойду. А пока лежи, ешь фрукты и рассуждай о Заратустре. Давай-ка я тебе повязку поменяю, а потом почитаю, что там случилось на блаженных островах [3].

* * *