Звук: слушать, слышать, наблюдать

Миф о звуке как континууме, связывающем нас через воспринимаемую чувственность с миром, не данным в восприятии, жив по сей день. Он укрепился благодаря тому, что, вопреки всякой логике, термин «звук» оставили для обозначения вибрационных явлений, находящихся за пределами слухового восприятия: «инфразвук», «ультразвук» и даже «гиперзвук» (волны с частотой выше 10⁹ Гц, которые вообще не имеют никакого отношения к области слышимого). Абсолютной формой такого мифа является представление о том, что все на свете — звук (что само по себе, возможно, псевдонаучное переложение идеи о превращении материи в энергию). Отсюда недалеко до представления о том, что слышимые звуки — лишь видимая часть (наименее интересная, но в то же время служащая свидетельством) айсберга намного более прекрасных вибраций. Звук во многих отношениях мифологизируется в качестве представителя иной, более высокой вибрационной реальности, беззвучной музыки за пределами звуков, безголосого голоса за пределами голосов.

Некоторые виды мошенничества, в которых для самовнушения якобы используется находящийся за порогом восприятия звук, «воспроизведенный» на записи, представляют собой лишь вульгарную, торгашескую и выродившуюся форму этого прекрасного мифа.

5. Можно ли говорить о «воздействиях» звука?

Невозможно решить вопрос о «природном» (то есть универсальном, связанном со всем человечеством и с его психофизиологическом устройством) или «культурном» (исторически и географически детерминированном) характере воздействия, в особенности терапевтическом или болеутоляющем, которое издавна приписывали звукам или, во всяком случае, некоторым жанрам музыки, отдельным низким или сильным звукам. И то и другое в равной мере недоказуемо и в то же время неопровержимо, поскольку любые экспериментальные условия в этой области сами по себе представляют тот или иной культурный контекст. С другой стороны, в «музыке транса» (которой посвятил отдельное исследование Жильбер Руже¹⁰⁰) мы всегда имеем дело не со звуком как таковым, а с ритуалами, символическими инструментами, словами, обширными ансамблями, в которых сочетаются танец, музыка и речь.

Если в познавательных целях мы хотим экспериментировать со звуком как таковым, конечно, есть процедуры, позволяющие проводить сравнение с контрольной группой, чтобы выявить эффект плацебо. Но, судя по тому, что мы сами смогли выяснить в отношении технических условий, в которых сегодня проводятся эксперименты с воздействием звука и его терапевтическими эффектами, все это остается довольно неопределенным. Нельзя отрицать, что одни разновидности музыки оказывают успокаивающее действие, а другие — развлекательное или же, наоборот, вызывающее стресс. Но трудно сказать, что имеется в виду, когда говорят, что некий «музыкальный отрывок», прослушиваемый как целое, должен произвести такое-то воздействие, тогда как известно, что этот отрывок включает несколько частей с совершенно разными характеристиками тембра, темпа, тональности, звучания и т. д. Причем, судя по всему, экспериментаторы и терапевты не интересуются переменными, обусловленными выбранной записью, техническими условиями прослушивания фрагмента и т. д.

Столь же рискованно говорить о том, что такой-то звук производит такое-то воздействие, словно бы вопрос о том, что такое звук, уже был решен. Более строгая формулировка этого вопроса: какой момент звука, какая характеристика этого момента (высота, интенсивность) производит данное воздействие? Это можно было бы лучше определить, если бы были введены некоторые переменные и учитывался тот часто забываемый или упускаемый из виду факт, что воздействие оказывает не звук как таковой, а услышанный звук. К тому же повторное прослушивание определенного звука в лаборатории является источником воздействий, связанных с самим этим повторением.

В том случае, когда кажется, что эти воздействия — укрепляющие, успокаивающие, приятные или тревожащие — установлены достаточно точно, бесполезно преувеличивать их значение. Если выпить натощак два стакана вина, даже плохого — это мгновенно окажет большее воздействие на физическое и психическое состояние, чем прослушивание музыки.

Когда музыка выводит нас на определенный духовный уровень, воздействие оказывает, конечно, гармония движений и форм, но наверняка не сам звук в его физической материальности, по крайней мере точно не он один, поскольку до разных слушателей он доходит по-разному в зависимости от места в зале (если это концерт) или от используемой техники воспроизведения звука.