Звук снега

– Некоторые признаки улучшения все-таки есть. Иногда мне удается пробиться через оболочку, которую он создал вокруг себя. Но изменения настолько малы, что их, видимо, не сможет заметить никто, кроме меня. Так, время от времени мне кажется, что когда я прошу его что-то сделать и отворачиваюсь, он украдкой следит за мной, и выражение его глаз свидетельствует о сопротивлении. Но так ли это на самом деле, я точно сказать не могу, поскольку поймать взгляд Майлза мне еще ни разу не удалось. Как только я поворачиваюсь, он сразу опускает голову.

– Понимаю, – кивнул Гай. – Но и это пусть маленький, но все-таки знак надежды. Если, конечно, вы правы. И я буду молить Бога, чтобы все было именно так.

– Милорд… Гай, я хотела сказать, – поправилась Джоанна, испытывая неловкость из-за непривычно фамильярного обращения, – могу я поинтересоваться, почему вы до сегодняшнего дня не спрашивали, есть ли у вашего сына какой-то прогресс? Я вижу, что вы волнуетесь о нем, но практически всегда надеваете маску безразличия. Почему вы каждый день подходите к двери детской, но никогда не заходите и не пытаетесь поговорить с ним?

Гай, тяжело вздохнув, сел на диван.

– Я не разговариваю с Майлзом, потому что не хочу еще сильнее расстраивать его. Я чувствую, что сам в значительной степени виноват в проблемах сына, и не хочу принуждать его к общению со мной. В последний раз, когда я пытался поговорить с ним, он дал ясно понять, что не хочет иметь со мной никаких дел. И в этом виноват не он, а я.

– Но почему вы так думаете? – спросила она с искренним недоумением.

Гривз опустил глаза и снова глубоко вздохнул.

– Если говорить откровенно, я с самого рождения Майлза ощущал, что он прежде всего сын своей матери, а уж потом мой. Лидия оберегала его от меня, будто львица, защищающая своего детеныша от страшного хищника. – Он потряс головой. – Шансов стать ближе друг к другу у нас практически не было. Но в этом не Лидия виновата. Самая главная вина моя – я старался проводить в поместье как можно меньше времени, а когда Лидия умерла, практически совсем перестал бывать в Вейкфилде.

Джоанна сжала лежащие на коленях руки.

– А вы вообще-то знаете своего сына? – тихо спросила она.

Гай посмотрел на нее таким пронизывающим взглядом, что по спине побежали мурашки.

– Нет. По-настоящему, как должен знать отец, нет. Еще имеются ножи, которые вы намерены сегодня вонзить в меня?

Джоанна залилась краской.

– Простите меня. Я вовсе не хотела еще сильнее расстраивать вас. Просто я надеялась узнать от вас о каких-то чертах его характера, которые другие могли не замечать.

Очередной тяжелый вздох.

– Майлз всегда был очень подвижным ребенком, – сказал Гай. – Смышленым, веселым, полным жизни. Его мать, когда она была дома, порою обрушивала на него такую любовь и такую безграничную заботу, что даже не по себе становилось. Но это было не постоянно, а как-то спорадически. А с ее уходом, естественно, все прекратилось.

– Вы сказали Майлзу, что Лидия умерла, объяснили, что это значит?

– Я сказал, что мама ушла на небо, где будет жить с ангелами, а к нам она больше не придет. Мне показалось, что он уловил смысл.

Джоанна даже вскочила со стула, настолько ее взволновало бесчувственное непонимание Гая.

– Показалось, что он уловил смысл? Ему ведь тогда было всего четыре года! Что мог ребенок в таком возрасте понять, кроме того, что мама исчезла из его жизни неизвестно зачем и почему?

Устремленные на нее глаза Гая сверкнули.

– Не надо читать мне нотаций. Я сказал ему то, что, на мой взгляд, было самым правильным тогда сказать. Я пытался оградить его от лишних волнений и боли.

– А прозвучало это так, что мама бросила его ради чего-то более интересного, что ангелы оказались для нее более приятной компанией, чем сын! Ему следовало объяснить, что смерть мамы – это ужасное событие, которое она была не в силах предотвратить, а если бы могла, то никогда бы не оставила его. Неужели вы это не понимаете?

– Я не настолько глуп, контесса, как вы настойчиво пытаетесь мне доказать. Из того очевидного теперь факта, что у нас с вами разные точки зрения, это вовсе не следует. Но позволю себе напомнить, что я – отец мальчика, а посему значение имеет только моя точка зрения.

– Как же в таком случае вы могли доверить заботу о его благополучии мне? Или я имею право иметь собственное мнение только тогда, когда вас нет поблизости? Что ж, таким, признаюсь, не самым приятным для меня образом вы просто подтвердили то, что я и слышала о вас ранее.

Если бы взгляд мог убивать, то после того, как Гай поднял на нее глаза, Джоанна непременно погибла бы.

– А вы, мадам, со всей очевидностью доказали мне, что столь сильно похожи на кузину не только внешне. А сейчас я вынужден вас покинуть, чтобы не стать свидетелем еще одной вспышки вашего необузданного темперамента.

Гай шагнул к столу, на котором стояла уже наполовину сгоревшая свеча. Взял подсвечник, затем снял со спинки стула фрак и указал на коробку.