М е д с е с т р а. Она со вкусом одета. В стиле обеспеченных буржуа. Вы ведь знаете, что в буржуазных семьях сексуальная свобода подавляется наиболее жестоко… Ну, как бы там ни было, вы ее сейчас сами увидите. (Идет к окну, отодвигает штору.)
…Только взгляните. Почти во всех окнах уже погас свет. Фонари по обе стороны улицы вытянулись в две четкие линии — одна напротив другой. Настало время страсти. Час взаимной любви, час взаимной ненависти, час жестокой битвы… Заканчивается дневная борьба за существование, и начинается ночная война. Кровопролитная, она уносит еще больше жизней, но приносит и забытье. Гулко звучат ночные горны, возвещающие начало сражения. Женщины истекают кровью, умирают и раз за разом возрождаются вновь. На поле брани всегда, перед тем как начать жить, ты должен единожды умереть. Воюющие женщины и мужчины украшают свое оружие траурными лентами. Нет в мире ничего белее их воинских флагов. Но флаги эти втаптываются в грязь, попираются и не раз окрашиваются в цвет крови. Барабанщик бьет в барабан. В барабан сердец. В барабан чести и бесчестья. Замечали ли вы, как нежно дыхание идущих на смерть? Выставив напоказ свои раны, свои кровоточащие смертельные раны, они с гордостью идут на собственную погибель. Некоторые мужчины, перед тем как умереть, мажут свои лица грязью. Их позор будет им наградой. Взгляните! Нет ничего удивительного в том, что нигде не видно света. Раскинувшиеся там, внизу, насколько хватает глаз, — это не дома, это стоят могилы! Никогда, никогда больше свет луны не ляжет на эти мраморные плиты, не прольется на эти грязные, прогнившие надгробья… Мы, медсестры, по сравнению с ними просто ангелы. Мы возвышаемся над миром любви, над миром страсти. То, что время от времени происходит с нами в постели, — это элементарные химические изменения, только и всего. Мир нуждается в таких больницах, как наша. Заведующий клиникой не устает об этом говорить… Ах, вот и она! Вот она! Всегда на одной и той же машине. Знаете, такие широкие авто серебряного цвета. Сейчас она на полном ходу подъедет к больнице и остановится напротив дверей. Вот, посмотрите. (Хикару подходит к окну.) Как и всегда, она сначала едет по виадуку, а потом — вот, видите? — делает разворот… и через секунду она уже прямо у главного входа. Вот открылась дверца… И вы меня извините, но я пойду. Спокойной ночи. (Поспешно выходит через дверь в правом углу сцены.)
Пауза. Снова глухо, но настойчиво звонит телефон. Пауза. В ту же дверь, через которую только что вышла медсестра, заходит призрак Я с к о Р о к у д з ё. На ней роскошное кимоно. Руки в изящных черных перчатках.
Х и к а р у. Госпожа Рокудзё? Какая неожиданность.
Я с к о. А… Хикару. Сколько лет, сколько зим.
Х и к а р у. Значит, вы и есть та самая таинственная ночная гостья?
Я с к о. Тебе уже рассказали? А кто, если не секрет?
Хикару молчит.
Я с к о. Наверное, медсестра. Какая она болтливая. Но, откровенно говоря, я приходила сюда не совсем в гости. Зная, что ты в отъезде, я каждый вечер, чтобы восполнить твое отсутствие, приносила Аои букет.
Х и к а р у. Букет?
Я с к о (разводит руками)
. Ты удивлен — я пришла с пустыми руками. Но мой букет невидим. Это букет страданий. (Делает вид, что кладет букет в изголовье Аои.) Я кладу его в изголовье, и вот почки лопаются, высвобождая серые лепестки. Тут и там среди листьев вырастают частоколом шипы — страшное зрелище. Распустившиеся цветы источают зловоние, которое в конце концов наполняет всю комнату, и тогда — гляди! — лицо больной, такое умиротворенное, вдруг искажается гримасой. Ланиты ее пылают, и вся она содрогается от ужаса. (Несколько раз проводит руками над лицом спящей.) Бедная Аои: ей снится, что лицо ее стало безобразным. Во сне она подходит к зеркалу, но вместо прекрасного своего лица видит лицо старухи, испещренное морщинами. А вот я касаюсь руками ее нежного горла (прикасается к горлу Аои), и ей снится, что она болтается в петле. Кровь приливает к лицу. Руки и ноги тяжелеют. Дыхание прерывается…X и к а р у (в панике отталкивает Яско от кровати)
. Что вы делаете с Аои?!Я с к о (отходит от кровати. Издалека, очень нежно)
. Я приношу ей страдания.Х и к а р у. Придётся вам напомнить, что Аои моя жена. Ваше присутствие здесь совершенно излишне. Прошу вас, уходите.
Я с к о (медовым голосом)
. Не уйду.Х и к а р у. Какая наглость…
Я с к о (приблизившись, ласково берет Хикару за руку)
. А ведь я сегодня пришла только для того, чтобы увидеться с тобой.Х и к а р у (отдергивает руку)
. У вас ледяные пальцы.Я с к о. Ну конечно, ведь они бескровны.
Х и к а р у. А эти перчатки?