Звуки Шофара

Юнис чуть было не бросила ему в лицо, что ее отец был лучшим пастором, чем его отец. Но она склонила голову, закрыла глаза и принялась горячо молиться Господу, чтобы Он помог ей сдержаться и не позволил кинуть в Пола камень еще тяжелее, чем он кинул в нее, говоря о ее семье с таким презрением. Она и так слишком много наговорила. И ни одно слово, сказанное ею за пять лет, не было услышано.

Теперь она сидит за пианино и старается сохранить спокойный вид для тех, кто может случайно посмотреть в ее сторону. Она — жена пастора Пола. И этот факт особенно сильно тяготил ее сегодня!

Хэнк Портер оказался невысоким, полным и лысым мужчиной, он не отличался красноречием и говорил об Абигайль довольно сбивчиво. Но никто не усомнился, что он любил и уважал ее.

— У Эбби было золотое сердце, — сказал он и вытащил носовой платок из кармана.

Присутствовавшие начали рассказывать различные истории, связанные с ней.

— Однажды я пожаловался ей на своих родителей, а она сказала, что я просто эгоист, — вспомнил один молодой человек. Все засмеялись. — Она еще много чего мне говорила, но я сейчас не хочу вспоминать, каким я был недотепой. Во всяком случае… я хочу сказать, будь это не миссис Мейсон, а кто‑то другой, я бы и слушать не стал. Я знал, что она говорит так из любви ко мне.

Поднялась жена Хэнка Портера, она была одета слишком ярко, и собравшиеся начали перешептываться.

— Некоторые из вас, наверное, удивляются, как это жена пастора посмела так одеться на поминальную службу, но я сделала это в память об Эбби. Она подарила мне эту красную шляпу и алую блузку на шестидесятипятилетие. — Все засмеялись, включая и саму Сюзанну Портер, смахивавшую слезы.

Поднялся Тим, он попытался что‑то сказать, но снова сел. Сэмюель обнял его за плечи, и они склонили головы. Встала Юнис, взяла микрофон и рассказала всем о том, как Эбби неустанно трудилась на благо церкви, как сострадала другим, особенно скромной, застенчивой жене пастора. Она смотрела на Сэмюеля сквозь слезы.

— Эбби заменила мне мать и стала моим лучшим другом. И где бы я ни бывала с ней или Сэмюелем, я всегда ощущала присутствие Господа. — Юнис не могла больше говорить и снова села на свой стул у пианино.

Когда все желающие выступили, Хэнк Портер завершил службу.

— Последнее, что мы можем сделать для нашего Господа в этом мире — умереть достойно. Последние слова Абигайль, обращенные к мужу, были не о ней самой, она волновалась о других. Я не сомневаюсь, что когда Абигайль снова открыла глаза, она увидела перед собой лик Иисуса, и Он улыбался и говорил ей слова, которые мы все так жаждем услышать…

По церкви пронесся легкий гул голосов — старейшие члены общины хором закончили фразу:

— «Хорошо, добрый и верный раб!»[46]

Хэнк Портер склонил голову и прочитал простую молитву:

— Господи, прими нашу возлюбленную сестру Абигайль. Она являла Твою любовь всем, кто окружал ее. Помоги нам своей жизнью выказать ей должное уважение и научи нас жить так, как жила она, взирая на лик Сына Твоего — Иисуса, от имени Которого мы и возносим свою молитву.

И снова негромкий хор голосов произнес:

— Аминь.

Юнис была рада, что знала все любимые гимны Эбби наизусть. Сквозь слезы она не сумела бы разглядеть ноты. Она играла гимн за гимном, пока церковь не опустела — все направились в зал собраний, где диакониссы приготовили закуски.

— Почему папа не остался? — спросил Тим по дороге домой.

— Хэнк Портер был пастором Сэмюеля и Эбби сорок лет.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— У отца была назначена важная встреча.

— Ну, разумеется. — Он смотрел прямо перед собой. — Мейсоны — наши лучшие друзья, а папа слишком глуп, чтобы это понять.

— Не говори так об отце.

— Почему? Это же правда.

Юнис въехала на подъездную дорожку и с помощью пульта открыла дверь гаража. Новый «бьюик» Пола стоял внутри. Она припарковалась рядом с ним. Тим был еще ребенком, но выражение его лица было не по–детски суровым. Это больно ранило Юнис.

— Отцу нужны не твои обвинения. Ему нужны твои молитвы.

— А зачем ему мои молитвы? Он же напрямую говорит с Богом. Можешь сама спросить. — Он вышел из машины и захлопнул дверцу.

— Тим! — Юнис устремилась за ним, но он уже сел на велосипед.

— Куда ты собрался?

— Куда‑нибудь подальше отсюда!

У Пола была куча новостей. Обед с Макнамарой прошел лучше, чем он ожидал.

— Мы попали в струю. Он намекнул мне, что даст нам зеленую улицу, чтобы все наши работы выполнялись в срок или даже раньше.

— Не хочешь спросить, как прошла поминальная служба по Эбби?

— Не сомневаюсь, все было великолепно. Ты же знаешь, как меня раздражало даже упоминание о Генри Портере, а вчера вечером я был несказанно рад видеть его. Пути Господни неисповедимы.

— Ты хочешь сказать удобны?

Пол пропустил замечание жены мимо ушей и принялся в деталях рассказывать о встрече с Говардом Макнамарой. Все сложилось именно так, как он просил в своих молитвах.

Пол так и не спросил о Тиме, который переживал смерть Эбби даже тяжелее, чем сама Юнис.

11. 1999