Звуки Шофара

— И ты считаешь, что все это знаки Божьего благоволения? Твой отец ни одну душу не привел к спасению. Я‑то думала, ты понимаешь. Спасение — это работа Святого Духа, Пол. Спасти может только Господь. Только Иисус. Ни один человек не может спасти чью‑либо душу. Я пыталась донести до тебя истину. Я пыталась указать тебе верный путь. Без всяких компромиссов. Пробудить в тебе стремление жить праведной жизнью. Я пыталась объяснить тебе, что христианская жизнь — это не забег на короткую дистанцию. Это изнурительный марафон. И раньше ты мне верил. Сердце твое было открыто Господу. И твоя вера вызывала у отца недовольство. Помнишь?

— Да, он был со мной слишком строг, как мне кажется.

— Кажется? Да поможет тебе Бог вспомнить, как это было на самом деле. Ты так жаждал внимания своего отца, его похвалы. И я поняла, насколько страстно ты этого желал, когда услышала твою проповедь. Я тогда сказала, что ты больше похож на своего отца, чем я считала. А ты принял мои слова за комплимент. Я же другое имела в виду. Нужно было выразиться яснее.

Он поднялся:

— Не думаю, что мне хочется слушать, как моя родная мать уничтожает репутацию отца, когда его уже нет и он не может себя защитить.

— Было время, когда ты не убегал от правды.

— Да, у меня был роман на стороне. Признаю. Но все кончено. Я сожалею о случившемся. Это никогда не повторится.

— Он говорил то же самое — таким же наглым тоном, в котором не было даже намека на раскаяние. Ты уже говорил Юнис, что это ее вина? Что она недостаточно хорошая жена, чтобы ты чувствовал себя счастливым? Ты уже швырял в нее обвинениями в собственных грехах, как это делал твой отец со мной? Вижу по твоему лицу, что уже говорил. Сядь!

Пол сел. Потрясенный. Мать никогда так с ним не говорила.

— Твой отец не сам решил уйти в отставку, Пол. Его заставили уйти. Один из старейшин узнал, что у отца интрижка с одной из прихожанок, которую он консультировал. И это был не первый случай, можешь мне поверить. Старейшина осудил твоего отца. Тот не стал его слушать. Тогда еще двое старейшин пришли к нему. Он быстренько бросил любовницу и думал, что на этом все кончится. Но он стал слишком неосторожным. Он связался сразу с несколькими женщинами. Одна узнала про других и пришла к старейшинам. Они сказали ему, что если он не уйдет, они все расскажут прихожанам. А если он уйдет мирно, ничего не будет сказано. А женщинам посоветуют не ходить в эту церковь. Его репутация не пострадает. Он согласился, и они исполнили свои обещания. Никто ничего не сказал. Мы замели весь сор под ковер, под которым за много лет накопилось достаточно грязи. И все мы думали, что защищаем церковь. — Она замолчала, глаза ее снова наполнились слезами. — Но мы только способствовали разложению… потому что теперь ты, его сын, следуешь тем же путем.

— У меня был только один роман на стороне.

— Ты лжешь мне так же легко, как себе.

— Шила единственная, клянусь тебе, мама. Все кончено. Это было ошибкой. Самой большой в моей жизни. — Он весь дрожал.

— Ах, Пол, ты слепец! Ты обманываешь Господа уже много лет. Я приходила в твою церковь. Я видела, как ты «обрабатываешь» людей, как очаровываешь их, а потом манипулируешь ими. Ты стал точно таким же, как отец. Он использовал людей, а потом выбрасывал их, как ненужный хлам. Я была первой в длинной цепочке людей, которые его любили, молились за него. Он же использовал мою любовь, чтобы мной управлять, заставлять молчать. А ты сделал то же с Юнис. А еще использовал ее таланты. Пока она не отказалась идти на компромиссы. И тогда ты отстранил ее, потому что тебя больше интересовало, нравишься ли ты людям, а не то, что правильно в глазах Господа.

Пол почувствовал, как по спине ползет холодок. У него зашевелились волосы. Он снова потер шею, пытаясь избавиться от неприятных ощущений.

Лоис наклонилась вперед, сцепив руки.

— Неужели ты думаешь, что Господь не видит твоих деяний? Неужели ты считаешь, Он не знает, что́ ты думаешь о Нем? Ты используешь Его имя, чтобы пробивать себе путь, Его Слово, чтобы развлекать людей. Ты плевал в лицо Тому, Кто спас тебя, Кто любит тебя в отличие от твоего земного отца!

Слова матери больно ранили Пола. Она никогда не осуждала его. Он сжал кулаки, с трудом сдерживая слезы.

— Я тяжко работал, чтобы построить эту церковь. Она умирала, когда я приехал в Сентервилль. А сейчас в моем приходе три тысячи человек!

— И ты считаешь это успехом? — Она откинулась назад и положила руки на подлокотники. — И чему же служит твоя церковь, как не твоей гордыне?

Он отпрянул:

— Она служит Христу.