Зыбучие леса (СИ)

– Тут сперва надо сделать географическое отступление. Жили мы в Киеве тогда на нынешнем Майдане Незалежности, который в те времена именовался площадью Октябрьской революции. А напротив, на той стороне Крещатика, девятого мая и седьмого ноября выстраивали трибуну для первых лиц региона, мимо которой по центральному проспекту города шествовал парад. В эти дни, естественно, вся территория площади и прилегающих улиц-подворотен, как у классика Лысая гора, "была оцеплена двойным оцеплением"[100], и мама регулярно брала паспорт и бидончик и сквозь все это оцепление шла за молоком в магазинчик через двор, у ментов пар из ушей, а не пропустить тех, кто здесь прописан, массаракш, не имеют права... Ну да речь сейчас не о том. Так вот, жили мы практически на Майдане, и если высунуться по пояс из форточки на кухне и изогнуться буквой "зю", можно было разглядеть краешек той самой трибуны. А значит, квартира наша попадала в особый список. Что такое особый список? Перечень адресов, по которым в соответствующие дни в шесть утра ходили люди в сером и вежливо просили народ до четырех часов дня на балконы не выходить и окна не открывать, а то снайперы нервничают... Так вот, это все вводная, а теперь – картина маслом. Позднебрежневские времена, год тысяча девятьсот восьмидесятый, девятое мая, шесть пятнадцать утра. Звонок в дверь. Открывает молодая женщина, на пороге двое людей в сером; хозяйка с полуулыбкой выслушивает уже знакомую речь, а в прихожую высовывается из комнаты любопытная четырехлетняя морда. И тут младший из людей в сером, небось, новичок на участке, спрашивает: оружие в доме есть? Прежде чем мама успевает вставить хоть слово, четырехлетний Павлик Морозов звонко заявляет: "Есть! Пуйемет!" У людей в сером на рефлексах – руки к кобуре; старший этак с осторожностью: покажите... Щас, радостно отвечает карапуз, ныряет под сервант и, пыхтя, выволакивает оттуда подаренный не далее как вчера пулемет системы Максима – большой, красный, с синим щитком и желтыми колесами... Людей в сером выносит прочь из квартиры и корежит на месте, а четырехлетний Павлик Морозов, перехваченный родительницей поперек туловища, обиженно вопит: эй, вы куда? у меня еще сабйя есть, и "наган", и "винчестей"...

Вытирая слезы смеха, Сара изрекает:

– У тебя, получается, не только с кровавой гэбней давние дружеские отношения, но и с винтажным оружием.

Где-то так, не могу не согласиться я. Пожалуй, с тех самых пор нежная любовь к подобному и появилась, правда, "максим" и пролетарский "наган" я, став постарше, себе в коллекцию уже не сильно хочу, а вот "винчестер" по случаю таки прикупил, как раз по светлым детским воспоминаниям. Классический ковбойский агрегат образца тысяча восемьсот девяносто второго года, а вернее, бразильский клон оного от "Росси" – уж что в руки попалось, – под револьверный триста пятьдесят седьмой калибр. В нынешних условиях оружие сие предназначено для развлекательных пострелушек, ну и если совсем уже припрет – для обороны дома, бо для любого дела найдутся более адекватные стволы.

Так на то у меня и коллекция – для души. Поскольку все, предназначенное для дела, именуется уже не коллекцией, а арсеналом. Там тоже неплохой запас, хватит пятерке бойцов на короткое боестолкновение. При этом в коллекции стволы также вполне рабочие, и если вдруг что, пригодятся паре-тройке "досек" третьей линии, обороняющих родной дом. Тот же "штурмгевер", к примеру, пусть и менее удобен и надежен в сравнении с "калашом", но на убойность его не жаловался еще никто и никогда... Кто параноик, я параноик? Немного есть, да. Ну так зато пока живой и здоровый, а то бывало... всякое.

Территория России, протекторат Русской Армии, г. Демидовск. Четверг, 12/09/22, 15:12

На работу я на следующий день выхожу уже так, "закрыть хвосты", ну и заодно подписать бумажки на временную командировку в ППД по запросу полковника Лошкарева. Значит, экспедицию к озеру святой Береники взяло на себя разведуправление РА. Пусть, мне-то какая разница, кто тут оплачивает музыку, за свои командировочные я не волнуюсь уж точно.