Зыбучие пески судьбы

Кристина только собралась проверить в Гугле, действительно ли существует фирма с таким эксцентричным названием, как входная дверь распахнулась, и в офис вошел уже знакомый Кристине охранник в сопровождении еще одного мужчины в темно-сером пиджаке. За ним, в дверном проеме, маячило рассерженное лицо матери Глеба.

– Вот эта Светлова. – Охранник указал на Кристину пальцем.

– Спасибо, – поблагодарил его человек в костюме и, сделав шаг вперед, сунул в лицо Кристине красную книжечку. – Капитан Яковенко Григорий Ярославович. Представьтесь, пожалуйста!

– Светлова Кристина Сергеевна.

Перед отчеством Кристина немного запнулась – никак она не могла привыкнуть к нему и очень не любила, когда ее называли по имени-отчеству.

Капитан Яковенко заминку почувствовал и трактовал ее по-своему.

– Документы, подтверждающие личность, у вас имеются? – строгим голосом спросил он.

– Конечно.

Вынимая из сумочки паспорт, Кристина вдруг почувствовала абсолютно иррациональное волнение. Ну откуда, спрашивается, оно взялось? Ведь она ни в чем не виновата. Почему же вид этого Яковенко вызывает у нее чуть ли не паническое чувство страха? Учат их, что ли, в полиции какому-то особенному приему воздействия на людей? Но ведь Щедрого она не боится. Тот – человек как человек. Или кто-то точно так же, как она сейчас, обмирает от первобытного страха в присутствии майора? Раньше, во время просмотра детективных фильмов, у нее вызывал недоверие момент, когда человек, даже абсолютно невиновный, требовал вызвать адвоката. А тут у нее даже мелькнула мысль позвонить кому-нибудь – Тимуру, например.

Яковенко взял у нее паспорт, полистал.

– Так, понятно. Значит, это вы обнаружили тело Пермякова Григория Ярославовича?

– Что? – воскликнула Наташа.

Яковенко скривился, и тут у Кристины зазвонил телефон. Отвечать она не собиралась, но, мельком взглянув на дисплей, увидела фамилию «Щедрый» и тут же схватилась за нее как за спасательный круг.

– Андрей, привет! – быстро сказала она.

Тут Яковенко скривился еще больше и жестом приказал Кристине заканчивать разговоры.

– Вы проходите, присаживайтесь, – предложила Наташа.

– Привет, привет, – радостно пробасил в трубке Щедрый. – Я тут еще кое-что надыбал по поводу твоей Ермолаевой.

– Извини, не могу сейчас говорить. Тут человек умер, говорят – труп криминальный, и я как раз с полицией общаюсь…

– Какой человек? Кто говорит? С какой полицией? Где ты находишься? – пулеметной очередью выпалил Щедрый.

– Не знаю, какой. Полиция – капитан Яковенко. В «Плазе». – Не менее быстро отрапортовала Кристина.

Яковенко, уже усевшийся было на стул – ту самую неудобную крутилку возле стола, за которым сидела Кристина, – вскочил. При этом стул наверняка упал бы, не подхвати его вовремя бдительный охранник. С побледневшим от ярости лицом Григорий Ярославович протянул руку, намереваясь выхватить телефон.

Щедрый, будто почувствовав его желание, скомандовал:

– Дай-ка ему трубочку.

Что Кристина с удовольствием и сделала.

– Слушаю, Яковенко, – рявкнул в трубку капитан, немного послушал, потом более спокойно сказал: – Так точно. – Он еще немного послушал, щеки его при этом приобрели нормальный цвет, и подтвердил, сопровождая слова энергичным кивком: – Так точно.

Отдав Кристине трубку, Григорий Ярославович вернулся к покинутому ранее стулу, и разговор продолжился совсем в ином ключе. Кристина уже не чувствовала себя преступницей, и капитан казался вполне себе симпатичным мужчиной в несколько нелепом пиджаке. Она даже придвинула к нему коробочку с круассанами, ту самую, красную с золотистой ленточкой, которую так никто и не удосужился развязать.

Яковенко церемониться не стал, открыл коробку и выудил один круассан.

– Извините, чай-кофе предложить не могу, – сокрушенным тоном произнесла Кристина и посмотрела на Викторию Александровну.

– Наташа! – визгливым тоном, так не похожим на ее прежнюю приторно-тягучую речь, сказала та. – Почему у вас нет ни чайника, ни кофеварки?

Девушка открыла рот для слов оправдания, но мать Глеба не предоставила ей такой возможности.

– Завтра же чтобы все было! Я зайду и проверю.

– Хорошо, Виктория Александровна, я обязательно куплю. – Голос Наташи напоминал блеяние некоторых современных певцов.

– Хорошо, тогда до завтра. – Развернувшись на каблуках своих сияющих ботильонов, Виктория Александровна направилась к выходу.

– Постойте! – скомандовал Яковенко. – Я, кажется, никого не отпускал.

– Но мне нужно… – запротестовала мать Глеба.

– Всем нужно, но все ждут! – сказал как отрезал Яковенко и, засунув в рот остатки круассана, развернулся на своем неудобном стульчике к Кристине.

– Мне в больницу… У меня сын… Сердце…

– У всех сердце, – не оборачиваясь, огрызнулся Яковенко.

Тут Кристина подумала, что благодаря звонку Щедрого она может попытаться помочь Виктории Александровне, получив тем самым в ее глазах несколько очков.

– Отпустите, пожалуйста, Викторию Александровну. У нее и правда сын в больнице. И она ничего по существу сказать не может – когда все произошло, она была здесь, в офисе.