Зыбучие пески судьбы

– Опознать? Он опознал в погибшей девушке меня? Но как такое могло случиться?

– Да я и сам, признаться честно, поверил, что это ты. Лицо ее не очень сильно пострадало, так, пара гематом, но работники морга, чтобы не шокировать родственников, загримировали покойную. И потом, у нее был твой паспорт, телефон… Кольцо твое обручальное. Глеб сказал, что это семейная реликвия.

– Вот это? – Кира вытянула пальцы. Вспомнился автобус, девушка-доппельгангер, ее рука на поручне и кольцо, точно такое же кольцо. Кира тогда еще подумала, что здесь точно не обошлось без Глеба. Ведь он сказал, что второго такого кольца нет. Получается, есть.

– Да, оно, – подтвердил Негода. – Думаю, сейчас самое время мне все рассказать.

– Что – все? – уточнила Кира, хотя прекрасно понимала, что имеет в виду Бронислав Федорович.

– Все.

И она рассказала. И о своем детстве, и о болезни матери, о Мате, о сгоревшей больнице, о доппельгангерах и о своих подозрениях насчет собственного психического здоровья, о скептически настроенной свекрови и о желании отпустить Глеба, дать ему возможность обрести счастье. Единственное, о чем умолчала, – о злосчастной пачке денег, от которой, взяв в руки, не смогла найти сил отказаться.

– И как ты планируешь жить дальше? Без документов тебе даже на поезд билет не продадут. Доктор говорит, максимум неделя – и тебя выпишут. И куда ты пойдешь?

– Неделя? – эти слова повергли Киру в панику. – Это слишком много! Я должна двадцать пятого отвезти маму с Матей к врачу, им никак нельзя пропускать прием. Сейчас состояние у них более-менее стабильное, но всякое может случиться. Когда мама находилась в больнице, я была за нее спокойна, а сейчас…

– Давай устроим ее в больницу. Выберем какую-нибудь приличную частную клинику.

В памяти всплыло несчастное лицо Мати и повторяемые горячечным шёпотом слова: «Только не в психушку… Только не в психушку…»

– Это исключено, – твердо сказала Кира. – Сейчас у меня есть деньги… У меня же есть деньги?

– Ты имеешь в виду оставленный Сергеем миллион? – уточнил Негода. – Разумеется, есть. И еще альбом – я забрал его сразу же после оглашения завещания. Ты прости, но я не удержался и полистал его.

Он вопросительно посмотрел на Киру, но та, казалось, думала о чем-то своем, далеком от темы отцовского наследства.

– Ты слышишь меня? Кстати, я его принес. – Он открыл портфель, достал из него довольно большую папку и положил Кире на накрытые одеялом колени. Разговаривая с отцом, Кира представляла себе альбом этаким объемистым бархатным фолиантом с серебряными застежками, а это оказался обычный скоросшиватель, внутри которого в прозрачных файлах лежали какие-то бумаги.

– Да, – машинально перелистывая страницы, подтвердила Кира. – Альбом… Папа говорил о нем… Но сейчас меня больше беспокоит мама.

– Не думай об этом. Я попрошу своего человека, и он все уладит. Ты только напиши адрес мамы, номер больницы, фамилию врача.

– Да, да, конечно, – обрадовалась Кира, закрывая отцовскую папку. – У нас дома, на холодильнике, висит записка, где указано время. Только ехать надо обязательно на такси, на маршрутке мама может занервничать…

– Я все понял. Никакого общественного транспорта. И все-таки давай вернемся к тебе. Если ты хочешь похоронить Киру Ермолаеву… Я ведь правильно тебя понял?

– Да, – Кира несколько раз кивнула для верности. – Понимаете, я – это бомба замедленного действия. Любое, самое незначительное событие может послужить детонатором, и тогда пострадают все, кто будет рядом со мной. Я не понаслышке знаю, каково это – жить с психически больным человеком. Глеб не заслужил этого. Никто не заслужил. Я останусь с мамой, устроюсь куда-нибудь работать.

– А для этого тебе нужны документы. Так?

– Так, – Кира снова кивнула.

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать. Сегодня к тебе придет моя помощница и принесет все, что тебе может понадобиться. Твоя основная задача – вылечиться. Договорились?

С этими словами он поднялся со стула. Кира, решив проводить его, приподнялась на кровати, при этом слишком большая футболка предательски полезла вниз. Кира смущенно потянула вверх одеяло, прикрывая норовившую выскользнуть грудь, и папка с документами с грохотом полетела на пол.

– Простите! – воскликнула Кира.

– Ничего страшного. – Негода поднял с пола папку и вернул ее Кире. – Надеюсь, эти бумаги скрасят твое одиночество.

Кира вновь раскрыла папку, и взгляд ее упал на какой-то документ.

– Бронислав Федорович! – позвала она.

– Да? – обернулся тот, уже стоя в дверях.

– Посмотрите, пожалуйста, что это за документы?

Он вернулся, снова сел на стул, взял у Киры бумаги.

– Это правоустанавливающие документы на дом, принадлежащий твоей матери.

– Дом? Нет, это какая-то ошибка. У нас квартира в Гореловске, – пробормотала Кира, а в памяти всплыли слова Негоды о том, что он уже листал этот альбом. Значит, эти бумаги ему знакомы, и… Дом? У них есть дом! Самый настоящий! Свой собственный дом. И еще миллион в придачу! Не верится просто. Почему отец просто не сказал ей? Боялся, что обидится жена?

– Ошибки нет, можешь убедиться сама – дом в коттеджном поселке «Кара-Даг».