Зыбучий песок (сборник)

«Да, кабинет впечатляет: старинная мебель, псевдо–чиппендловский книжный шкаф, монографии, портреты Фрейда, Эрнста Джонса, Крафт—Эбинга: Только кажется мне, что голова его забита точно таким же антиквариатом.» — Вчера вечером ко мне поступила весьма серьезная жалоба, — продолжал Холинхед.

— Не знаю, нужно ли называть источник?

«Ох!»

Сегодня, в отличие от вчерашнего дня, Пол держал себя в руках. Он спросил только:

— Жалоба какого сорта, сэр?

— Вы не припоминаете, что оскорбили вчера вечером некую влиятельную особу?

— Нет, я не заметил. — Пол сделал честное лицо.

— Тогда либо вы чрезвычайно нечувствительны, либо я вынужден считать ваши слова ложью. Тем тяжелее мне будет доверять вам в дальнейшем. — Холинхед облокотился на спинку кресла и сложил на животе руки. — Вчера вечером мне домой позвонила миссис Барбара Веденхол и сказала, что вы публично оскорбили ее, и что, более того, были в этот момент пьяны. Что вы на это скажете?

— Второй пункт — целиком неправда. И должен добавить, сэр, что, надеюсь, вы достаточно давно меня знаете, чтобы в это поверить.

«Хороший выстрел. Холинхед всегда гордо заявлял, что «прекрасно знает свой персонал».» — Что касается так называемых оскорблений, то говорила ли вам миссис Веденхол, в чем они заключались?

Холинхед замялся.

— Действительно, — согласился он. — Миссис Веденхол лишь охарактеризовала их как непередаваемые.

— Точнее сказать, несуществующие, — пробормотал Пол. — Вы смотрели отчет о событиях прошлой ночи?

— Нет, конечно! Вы же видели, я только что пришел.

— Миссис Веденхол упоминала о той помощи, которую она предлагала полицейскому инспектору Хоффорду?

— Я как раз собирался к этому перейти. Я уверил ее, что если бы кто–то из наших пациентов пропал, я немедленно был бы поставлен в известность. Но так или иначе, действительно какая–то выведенная из равновесия личность набросилась на прохожего?

— Я с трудом представляю, чтобы вы, сэр, одобрили бы охоту за выведенной из равновесия личностью с помощью ружей и пистолетов. Инспектор Хоффорд был возмущен не меньше моего, и если я и говорил с миссис Веденхол черезчур резко, то только по причине уверенности, что выражаю взгляды, с которыми согласны и инспектор, и вы, сэр. Пресловутый маньяк, между прочим, оказался девушкой пяти футов ростом и семидесяти девяти фунтов весом, которую я привез сюда безо всяких затруднений.

«Кажется, я удовлетворил своего начальника. Достаточно и «сэров» и его любимых вычурных оборотов».» Пол приободрился — утро, похоже, прояснялось. Внимательно изучив его из–под насупленных бровей, Холинхед, наконец, произнес:

— Вы спрашивали миссис Веденхол, страдала ли она когда–либо от преступных посягательств?

«Ну, это уже мелочи.»

— Видите ли, на лице у раненого были следы ногтей, по которым часто обнаруживают насильников. Один из полицейских видел подобные следы у человека, которого арестовывал по схожему обвинению. Поскольку миссис Веденхол является мировым судьей, я счел возможным поинтересоваться — да, я помню дословно, — имеет ли она опыт изнасилования. Если я плохо сформулировал вопрос, готов признать свою вину.

Но прошу вас принять во внимание, сэр, что я был чрезвычайно возмущен ее предложением прочесать местность с ружьями и собаками.

Пол умолк. Через некоторое время Холинхед хмыкнул и потянулся к ящику с бумагами.

— Ладно, Фидлер. Не будем больше поднимать эту тему. Но имейте в виду, что отношения с населением для нас необычайно важны, и вы не должны позволять профессиональному рвению подавлять ваш такт. Вы меня понимаете?

— Конечно. — С трудом сдерживая смех, Пол поднялся.

— Спасибо. Это все.

В свой кабинет Пол входил со вздохом облегчения. Но вместо того, чтобы сесть за стол и начать разгребать утренние бумаги, он встал у окна, закурил и принялся наблюдать, как расходятся по своим местам рабочие.

«У Чента есть один плюс: здесь не позволяют беднягам отсиживать зады в палатах.

Интересно, кто завел такой порядок? Вряд ли Холинхед. Наверно его предшественник, или кто–то еще раньше.» День намечался не то чтобы ясный, но все же лучше вчерашнего. Зевая, он рассматривал бригаду садовников, ожидавших, когда принесут их безопасные инструменты — если, конечно, садовый инвентарь вообще может быть безопасным. На всякий случай им давали только носилки и березовые метлы, да и то лишь тем, чье состояние признавалось стабильным.

«Трудно отличить занятых трудотерапией пациентов от обычных рабочих, разве только сестры — в белых халатах. Интересно, могла бы психиатрическая больница жить как средневековый монастырь, самообеспечиваюшейся коммуной?

Вполне. С той только разницей, что все устремления пациентов направлены в прямо противоположную сторону — вернуться во внешний мир.» В дверь постучали — первый раз за это утро. Посетителем оказался Олифант — слишком свежий, видимо дежурство было спокойным.

— Доброе утро, док. Привет от подопечных, и не могли бы вы устроить, чтобы доктор Элсоп посмотрел сегодня мистера Черрингтона? Мы еле подняли его из постели, а за завтраком он изрисовал весь стол овсяной кашей.