Исторические детективы

Сучий Барин (СИ)

Павел Русов СУЧИЙ БАРИН Предисловие Я нашел эти замшелые папки (числом три) в подполе деревенского дома, который мы приобрели с женой несколько лет назад.  Часть документов восстановил сам, часть – с помощью работников местного краеведческого музея.  Любопытный детектив обнаружил, товарищи.  Во-первых, дело №…. Датировано 1800 годом. Причем «по Егорьевскому уезду». Но, позвольте, «Егорьевский уезд» был расформирован на те года (Павлом 1) и входил в состав рязанской губернии и уже после, в 1804 году, был реорганизован.  Почему же папки датированы так?  Я проверил листы «Дела» на идентичность.  От, блин замшелый! Все верно. Соответствует дате.  Ну и бог с ними. Дело уголовного производства, изложенное в папках 1800 года – странное и любопытное.  Называлось оно пространно, как и было принято в те времена: «… неправомерном возмущении хрестьян губернии… Егорьевского…»  Дальше смыто, размыто… Глава первая ЗАРОДЫШ Русский бунт, как известно, бессмысленный и беспощадный. Но, как и у любого действа, у него есть начало. И конец. Начало. Бессмысленное. Непонятно кого ударил по уху Федор. Но Иван обозлился и Егор начал всех метелить. А так. Выплеск злобы, накопленной годами. И пошла округа противу губернии… И конец.  Беспощадный. Фекла, Иван, Федор, Евдокия…  Плевать. Наказывают всех – потому как именно конец у русского бунта беспощадный. Власть требует – власть давит. Власть имеет… Ага. Потому как власть. В смысле имеет право давить. Я раскопал то, что случилось в далеком 1800 году. Истоки бессмысленного бунта. И беспощадное подавление.  Прочитывая документы, дыша архивной пылью, я выяснил, почему власти скрыли в печатях дело номер 667 под условным названием «Сучий Барин».  Сухое, канцелярское изложение дела я переработал.  Домыслил за следователями тех времен. Приукрасил немного, добавив интриги и романтики.  Ибо кто станет читать следующее: «Язык надорван крестообразно… использ… согласно параграфу… надлежит… в танталогическом…»  Я опустил все подробности следовательской работы, работы судебных медиков... Оставил и доработал лишь следующее: как так произошло, что зверским образом убили барина, вина которого заключалась в одном…. В чем?  Начнем, помолясь, пожалуй. В 1798 году умер И.И. Благовещев.  В 1800 году (после двухлетней тяжбы) поместье перешло к Е.И. Ивановской (в девичестве Благовещева), коя вскорости и померла. Наследовал оное имущество её муж – Серков Анатоль.  С 1800 года, вплоть до своей чудовищной смерти, Анатоль Серков владел поместьем Благовещевых. Царствовал и чудил без малого несколько лет. Но КАК!!!  Чудили многие. Но Серков…  Однако по порядку. Лютой зимой, числа 18-го января месяца, дошли до парадного подъезда рязанского градоначальника крестьяне Павловского уезда, деревни Суханово обиженные людишки числом четыре, а именно: представители мужеска племени семьи Кирчан (отец, три сына).  Уж каким образом попала «жалобная запись» в руки градоначальника – история умалчивает, но – попала.  Последствия, как это не странно – не остались под сукном, а взбудоражили всю волость.  Прибыл следователь.  И отбыл.  Был он по отбытии сыт, пьян и отягощен изрядно по карманам «вареньем» с барского стола.  По прибытии в столицу, тем не менее, разборчиво записал, что видел и слышал, а так же и выводы в дневнике (вот сволочь!) протокольно устроил, оный же заботливо перед смертью перепоручил сыну. Но забыл добавить, мол, это личное, не для публикации..  А может и не забыл.  Но, так или иначе, но сын – вот ведь гадёныш – сиё опубликовал. (Надо сказать, срубил изряднейшие денежки.) В переводе на нынешний сухой канцелярский язык, суть претензий семьи Кирчан заключалась в следующем:  Барин и стрезву и пьяный, сук к себе требует в охоте. И их брюхатит. А опосля чего, бегают оные отпрыски по полям и деревням и жрут все, чего на зубы попадет. Детей, баб, свиней, лошадей, кур, гусей; рыбу из заводи таскают и в погреба залазят. А так же всех псов домовых похерили и сук дворовых обрюхатили. А так же на быка Яшку поползли, но не справились, потому как тот сам не дурак поиметь кого-либо.  Хрестьяне молебен заказывали, в Преображенской Церкви, что на Спас-Леонщине, противу нечистой силы… А толку?  Пытались местные упертцы выследить оных зверочудей, да так, в общем-то, и сгинули в районе подболотья речки Тетеревки. Углядели потом самые смелые: во – пятки босы, а во – следы зверы; ни одёжы шмотья, ни шерсти клочья. Куды подевались? А хрен его знат. Однакось, то, что крестьянам – чудилка, то барину – наука. Ибо затеял Анатоль Серков эксперимент, да не простой – а научный. Завел толстенную тетрадь, где красивым почерком вывел на обложке:  ПРИУМНОЖЕНИЯ РАДИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ НУЖД ОХОТНИЧЬИХ ДОБЫВАНИЙ, НЕ ТОКМО РАДИ ЛИЧНОСТНОГО ПРЕОБЛАДАНЬЯ, НО ДЛЯ ОХОТНИКОВ ПУШНИНЫХ ДОБЫЧИ И ПРИРАСТАНИЯ ЗЕМЕЛЬ РУССКИХ, ПОСРЕДСТВОМ ВЫВЕДЕНЬЯ ОСОБОЙ ПОРОДЫ СОБАК С ЧЕЛОВЕЧКАМИ ЗЕМЕЛЬНЫМИ, ИБО ОНЫЕ МОГУТ ПО СВОЕМУ РАЗУМЕНЬЮ ПТИЦ БОЛЬШЕ И ПУШНИНЫ НЕ ТОЛЬКО ОХОТИТЬ, НО И ОБРАБАТЫВАТЬ, ПОСРЕДСТВОМ…. Далее обрыв. Видимо, Толя, запутался в сложноподчиненных предложениях, а может, отвлек кто, а то ли еще чего. Суть, надо сказать, проглядывала и в столь сложной конструкции. Иметь сук, чтобы получилось перевязать с кобелями, а уж иных с другой деревни. Ибо… А поскольку мнил он себя в роли непревзойденного самца-производителя, то и начал с себя и со своих охотничьих собак.  Тех было числом три. Борзые. И не простые, а злобные крымские (сиречь татарские).* История умалчивает, каким образом получились первые собаколюди. И уж тем более покрыто мраком то, как осуществлялся и процесс осеменения, и процесс выращивания, и процесс воспитания /дрессировки сих монстров. Достоверно известно одно. Барин по деревням собирал «баб молочных» для няньчества. А бабы раз – и вдруг исчезать стали, вроде как в Маскву на бариновский промысел. Угу. Ага.  Деревенский люд не шибко доверчивый, жизнь приучила. Как старики говаривали: успеешь ишо гавно лаптем похлебать… Поэтому аналог провели быстренько (в смысле – скумекали): баб к нему водят, бабы пропадают… Кинутое барином с крыльца: «Не ваше, мразь, дело, извольте разойтись, а то пожалеете…» успехо, как бывалоче ранее, не произвело. Народ, пока еще задумчиво, поглядывал на топоры с косами.  Дальше становилось все страннее и страньшее.  Где куры? С утра с десяток рылся? Рылся. Куда, на хер, смылся? Где пяток?  Хлев сверху разобран, теля как на барский стол разделан; мозги да хребет напрочь. Какой волк так делает? Никакой. Так волки не поступают. Неведомый зверь росомаха? Эвон где, он! А где мы? Правильно рассудили деревенские жители: так только баре могут. Им в потеху, поизвел всех, да во хранцию съеб… съехал. А нам – рожи друг-другу корчить, потому от голода они уж потешно больно выходят.  А барин продолжал чудить… Глава вторая УТРОБЫШ Воспылал он любовью к дочке местного (Сухановского) кузнеца. И ведь, сволочь кака, не просто любовью – вроде как и жить хотел, и даже что-то навроде сватов посылал. Ну, сваты не сваты, а приехал мерзкорожий приказчик (из тех, кто любые приказы до выворота душонки своей подлой исполняют, аки собственную волюшку) и брякнул: – Ты, эта, шерамыг*, девку собирай, барин жить пожелал и быстрей, он… Речь произносил он длиннее изрядно, так как отягощал оную словесами такими, что даже и сразу-то эвфемизмы не подберешь. Однако все равно до конца не успел. Тюк – подкова в лоб влетела – да так и осталось впечатана, ибо не хрен… гм… не фига так с кузнецами разговаривать, а уж тем более с его дочей. Ага.  Анна Силовна, голубушка-лебедушка, рученькой своей смуглой изволила, осерчав на крамольщину, пошевелить, чем привела в динамическое состояние огромную подкову из-под копыта арденнского тяжеловоза. Которую, на секундочку глянем, безуспешно пыталась сломать. Не получилось – а тут этот – с речами невозможными, вот и рассердилась ласточка-смуглянка. А была б в рученьках девичьих другая подковка (обыкновенная), глядишь – обошлось бы. От сломанных подков результат не тот. Аэродинамические свойства, понимашь ли, не те.  Крякнул, глядя на тело, Сила Федотов сын. Пробормотал что-то неласковое, на дщерь косясь, да и уволок свежеиспечённого покойника к свиньям. Одежду же, даром что дорогущую, в камень завернул, да и в яму. В ту самую – безвестную, в которой все пропадает, и в которой искать никто не будет. Был человечишко – и нетути его. И концы в… мг-хм… глубоко, в общем, концы. На усадьбе спохватились не сразу – сутки почти минуло. Отец милостивый, батюшка- барин, ожидаючи… м-м-м… ну пусть будет нареченную, изволил употребить спиртосодержащих напитков изрядное количество. Да что уж там, изрядное – пудами кушать их изволил. Не, начал-то господин-хозяин-барин по благородному, как принято: к паштету – мадера, к рыбе – шамбертен, стерлядку – под макон, угря – под клод-де-вужо, к мяску – портвейн, к индейке – сотерн, к телятине – шабли, к котлетам из соловьиных языков – еще чего-то там такого, эдакого. А потом затосковал и потребовал огурцов соленных простонародных, а под них уж и той, самой – какое на хер шабли к огурцам-то?  В общем, покинул отец родной на время юдоль земную. Только что запись появилась свежая (в смысле датировки, а так – не очень): «Кабы я была царем, то…», – далее зачёркнуто и залито, то ли вином, то ли не шибко лаконичной мужской слезой. А далее размашисто поперек страницы: «…царицу отыметь, во славу рода человеческого, дабы преумножить…». Все. Далее затык. Прям беда какая-то у Анатоля с этим «…преумножить».  А что кузнец? О! вот тут самое интересное начинается. Глава третья РОДЫШ К железоковцам издревле у людей отношение особое. Тут тебе и уважение, тут тебе и страх. Всяк знал – заморочники они – кузнецы. Особенно те, кто поколениями в глыбь веков уходят. Ведают слова заговоренные, особенные. Оно, конечно, понятно, что слова эти сейчас любой может на заборе изобразить, дурное дело не хитрое. А поди тем же словом да искру добыть? А? Или дымычи пыхтеть заставь? Или (и такое видели не единожды у ковачей одноруких*) малый молоток – кыяшку – заставь в пляс пойти. Во картина, а? Дзинь! Ду-дух! Дзинь! Ду-дух! Эх, пошла потеха – раззудись плечо, размахнись рука! Не сорились с кузнецами. Ну их к лешему. Тем более, говорят, что и знакомцы они. Сухановский хытрец* личностью был известной. Смугл, черняв волосами, борода кольцами хищными все лицо до глаз захватила. И глаза – карие, почти в черноту. Маленькие глаза. Медвежьи. Здоров, звероват человек.  Сам Сила Федотов сын* – местный. Благовещенский. Род его – известный. Был. Сгинули во время мора. И жена тоже. И дети все, окромя Анки – та чудом выжила. Смуглостью пошла в мать да отца; корни в мещерские топи уходят, где и поныне племена некрещеные обитают. Красивая деваха выросла. Но чудная. Про силушку её богаты… не – так нельзя, надо вот как – силушку её недевичую, да глаз ведуньи с детства Анны недомолвки тревожились. Правда, уважительные. Такая вот семья жила. Жила – да сплыла. «Что за диво!?» – чесали в затылках мужики, проходящие поутру мимо места, где был двор кузнеца. Ни двора, ни кузни. Одно пепелище. Причем уже старое.  А ведь ночью-то – тишь да гладь. Ни запаха, ни воплей, ни звона пожарного. Подошли ближе, гля, а бревна-то, страшным черным скелетом валяются чудно как-то: вроде и в разброс, а вроде и нет. Ну не бывает при пожарах такого. Ну не так. Навидались, прости Господи.  Эх, сесть бы хрестьянам на птицу большую, взмыть на высоту, то узрели бы: не просто остов мрачный валяется, а знаками неведомыми выложен. Письменами древними, а слова – ну да, ну да, – те самые, тоже древние, когда еще и заборов-то не было никаких.  Да, и вот еще что. Вроде как тянуло сельчан ближе подойти, а не пускает что-то. Хочется – а колется. Вот прям внутри что-то и колется. Прям еще шаг – и ежа родить можно. И подойти – сил нет больше никаких терпеть, и ежа – гм-м… неохота. И наступило в душе крестьянской от таких столкновений двух желаний дискомфортное состояние с быстро прогрессирующем третьим: кому бы в рыло треснуть.  Кому? Глава четвертая Ублюдыш Если очень хочется – то что-нибудь получится. Вам про это школяр любой скажет. Взрослый человек переиначит нравоучительно – без труда… ну и так далее. А вот люди тайных наук оформят следующее заковыристое: мысль материальна, желания исполнимы, и если хочешь добиться чего-либо – действуй согласно воображаемому финалу. Очень уж желал Анатоль дщерь кузнецову. Видимо, в бреду пьяном, совсем грань перешел и, на пике похотливых фантазий, до того усилился, что таки поимел Анну Силовну. Во сне, понятное дело. И надо же, именно в этот сладострастный для него момент, пожелала юная ведунья барину того, что он больше всего хочет.  Не совпало.  Девицу барин уже в тот момент практически перехотел, а вот желал… Собственно, отрывочные мысли в своем гроссбухе он и записал. Это там, где насчет «…была царем… родил богатыря…».  А поскольку желала ему подобного счастья дочь кузнеца в состоянии сильнейшего аффекта, проще говоря – когда подковой шпокнула приказчика, то и ускорились все события до невозможности.  Утром, еще в хлам пьяный Толян, затребовал в постелю жбанчик венгерского. Челядь глянула на барина и в смятении кинулась прочь из господского особняка с дикими воплями. Какими? Чуть позже.  В это же самое время кузнец очерчивал обухом топора (не простого, а того самого – что дочь как-то плетью перешибла) вокруг дома границу для наговора, прозванного в народе «С глаз долой из сердца вон».  Результатом действия оберега «с глаз долой…» стало коллективное бессознательное тяжкое недоумение, кое и вылилось в небезызвестное: «А ты кто такой?» До серьезного дело не дошло, так: рубахи порваны, ухи надорваны, скулы сбиты да носы разбиты. Говорю же, не дошло дело до серьезного, хотя глазки кое-кого, злобой налившись, выглядывали пригодные для дальнейших дебатов сельскохозяйственные инструменты.  Капитальной баталии не случилось в силу нескольких причин.  Коваль с дочкой, наблюдавшие за сельчанами из своего дома (скрытого от глаз обережной чертой) обеспокоенно начали творить очередной наговор известный как «Кто драку затевает, тот сам битый бывает». Шептание сиё, чтобы усилить (а усилить надо было, ой, как надо – жалко ведь мужиков) нужно на двоих произносить. Сила и произнес первую часть. А вот со второй беда приключилась. Произнести-то дочка произнесла, да только вот момент был… э-э-э… не очень, кстати, что ли.  Со стороны барской усадьбы воем неслось: «Ба-а-ари-ин, ба-ари-и-ин…» – и дальше невнятно. Впрочем, что-то вроде «сучий» прослушивалось. А может и «». Черт его знает. И понеслось.  Мужички, словно команду получив, резво повернулись в сторону бегущих слуг.  В эфире прозвучало: «Кто драку затевает…» на мотив известной песенки в исполнении старухи Шапокляк («Кто людям помогает…).  Дворовые остановились.  В воздухе ощутимо веяло материализацией следующего желания: а не съездить ли кому-нить в Харьковскую губернию Зубцовского уезда.  Вторая часть наговора («…тот сам битый бывает») совпала с жалобным выдохом одного из челядинцев, а именно худосочного фалетора* Степки: «Барин… осучился». Толпа загудела. Может все и обошлось бы…  Но какой же бунт без баб?  Давно известно: «…на Руси там, где бабий бунт, там пиши пропало». Поэтому, когда посередь толпы раздался заполошный женский крик: «Су-у-ука» (непонятно к кому относящийся), – вся кодла ринулась в сторону усадьбы. – Ой-ёй, доча, что ж будет?  Кузнец закусил кулак и вопросительно глянул на Анну.  – Pizdets kotenku, – усилила наговор ласточка-смуглянка и добавила: – Папенька, сворачиваемся. Давно «За Камень»* собирались. Нету уж обратного хода.  С тем и отбыли. Чародеи, хреновы.  А барин? Глава пятая УБЛЮДЫШ. КОНЕЦ.  А случилось вот что.  Анатоль, толком еще не проснувшись, хриплым голосом затребовал вина. Жбан токайского был доставлен незамедлительно дядькой Артемием. Доставлен-то, доставлен – да не до конца! Переступив порог, он замер в оцепенении. Трясущимися руками поставил корчагу возле двери и, открыв в беззвучном крике рот, выбежал из комнаты. Оно все и обошлось бы, да на беду ключница шла, спросить у хозяина чего тот на утро кушать изволит. Увидала перекошенное лицо супруга, глянула в комнату… ну и стремглав понеслась с диким воплем.  В общем, паника дело такое – иррациональное. Кто бежит, от кого бежит, куда бежит – неважно. Главное другое – теткин вопль подвигнул остальную челядь на массовую ретираду из усадьбы. Очень, надо сказать, энергичную ретираду.  Анатоль же, недоуменно посмотрев на распахнутую дверь, сделал изрядный глоток винца и скользнул взглядом по зеркалу. Увиденное его никоим образом не обеспокоило, но даже напротив – преизрядно развеселило. А что? Под ночной сорочкой выглядывал вполне себе налитой живот беременного человека! Правда на фоне астеничного телосложения Серкова выглядел сей абдомен* странновато, но тут уж кому что нравится. Как говорится: на вкус и цвет все карандаши разные.  Сам себе Толик очень показался. Разбегалась живность: куры без кудахтанья, порося без визга, телята без мычанья, а бык Яшка и вовсе утрусил, ломая плетень без разбора, лишь бы не попасться на глаза обезумевшей толпе…  Хрестьяне шли убивать.  Кого?  К тому моменту, когда вся «организованная» кузнецом и его дочкой «паника» приблизилась к парадному подъезду, барин родил окончательно.  Новорожденный окинул толпу худым взглядом, почесал мохнатой пяткой розовое остроконечное ухо и рявкнул: «Во-о-он!»  Анатоль жмурился, блаженно чесал опустевший живот.  Отпрыск бешено вращал круглыми глазами, гипнотизировал толпу. Рос на глазах; уши покрывались шерстью, ногти превращались в когти, локти утолщались, кисти удлинялись, глаза зеленели и морда лица теряла то последнее, что отличает человека от животного: контроль. Человек может контролировать свои эмоции, камуфлировать (подменять) чувства, регулировать приток норадреналина, по «щелчку» вводить себя в то или иное состояние… Быть зверем и оставаться мыслящим существом, осознающим то – что он делает. Потом.  Иногда сознание человека отказывает. И тогда – раздвоение… Зверь – вроде как отдельно, а добропорядочный бюргер – живет себе и не парится.  Однако гомо сапиенс предполагает, а общество располагает. Чем жестче условия в социуме, тем более человек становится терпимее к другим. Само общество вынуждает оного быть таким.  Барин родил чудовище. Плотоядного эгоцентриста, если хотите.  Когда страшно, то разбегаются. Когда очень страшно – консолидируются. Крестьяне, до того напуганные барином предыдущими экспериментами настолько были огорчены, что…  «… язык надорван крестообразно… глаза вынуты…. разложены …. Первоначально причина…. вилы… смерть наступила в результате…»  Тяжко обошлась Серкову наука барская.  Или не наука?  Давно известно – баре учат, холопы мучат. Так и здесь: не хрена хрен выращивать – он сам по себе растет.  А что же кузнец с дочкой?  А и уехали за «камень». Живут себе, поживают, добра наживают.  Анна вышла замуж – за кузнеца местного.  А поскольку бар там и в помине не было, то и деревни не горели. Ну не было нужды им гореть.   © Copyright: Павел Русов, 2016

Павел Викторович Русов

Коглин (ЛП)

Панорамно-лирическое полотно современного классика Денниса Лихэйна.

Алексей Капанадзе , Деннис Лихэйн , Елена А. Королева

Код бикини (СИ)

Остросюжетный авантюрный роман, написанный в жанре исторического триллера. Ценности, украденые в побежденной Германии после серии приключений оказываются в банковском хранилище. Код доступа к ним утрачен, но его копия вытатуирована в «зоне бикини» одной из двенадцати танцовщиц. Заветный пароль стремятся заполучить тату-художница, балерина, сотрудники спецслужб, аспирант-физик, криминальный авторитет и другие колоритные персонажи. Сюжет развивается на фоне реальных исторических событий с 1948-го года до наших дней.

Антон Валентинович Гейн

Шведское огниво

1333 год. В столице Золотой Орды творятся таинственные дела. На постоялом дворе из запертой изнутри комнаты исчез постоялец. Откуда прибыл в Сарай чужеземец, назвавшийся пришельцем из закатных стран? Кто причастен к его таинственному исчезновению: колдуны из тайных обителей в мордовских лесах, булгарские купцы или папские посланцы? Почему его судьбой озабочена сама любимая жена хана Узбека, властная и коварная Тайдула? Разобраться со всем этим поручено помощнику сарайского эмира. Он еще не знает, как далеко заведет его след.

Сергей Зацаринный

Серебрянные слитки

Семидесятый год нашей эры. Рим. Город городов. Столица великой империи. Здесь царят весьма и весьма вольные нравы. Здесь государственные тайны обсуждаются в спальнях куртизанок и актеров. Здесь плетутся бесчисленные заговоры и интриги, а состояния наживаются самыми неожиданными — и далеко не всегда законными — способами.И конечно, у «частного информатора» Дидия Фалько всегда много работы — ведь в Риме хватает и неверных жен, и легкомысленных любовников, и проворовавшихся управляющих, и нечистых на руку торговцев…Фалько привык распутывать крайне сомнительные дела. Но розыск серебряных слитков, похищенных с копей далекой Британии, — дело еще и смертельно опасное. Ведь люди, которых ему предстоит вывести на чистую воду, сильны, могущественны и привыкли избавляться от всех, кто слишком много знает или задает слишком много вопросов…

Линдсей Дэвис

Gosick: Red

Действия произведения разворачиваются в 1930 году в Нью-Йорке после событий основной серии Gosick, по которой было снято аниме. Кадзуя устраивается репортёром в новостную газету, а Викторика открывает частное детективное агентство. Уже знакомым героям предстоит противостоять бандитским группировкам мафии и восстановить мир в городе.

Кадзуки Сакураба , Юрий Юрьевич Крестиничев

Заговор Арбеллы Стюарт

Кто такая Арбелла Стюарт? Чтобы дать некоторый контекст, она была дочерью Чарльза Стюарта, 1-го графа Леннокса и Элизабет Кавендиш. Чарльз был младшим сыном леди Маргарет Дуглас (заговор Кэтрин Говард), а Елизавета была дочерью Бесс Хардвик (заговор Елизаветы Тюдор). Именно через леди Маргарет Дуглас Арбелла получила свою королевскую кровь и свои права на английский трон. Для большинства людей она неизвестная историческая фигура, однако, если бы все пошло по-другому, Арбелла могла бы стать королевой после Елизаветы I. Все это и многое другое объясняется в Заговоре Арбеллы Стюарт. Более того, все современные секреты Маркиз-хауса раскрываются, когда Пердита, Пайпер и Кит продолжают поиски пропавших драгоценностей и в процессе раскрывают множество других секретов. открыть Дербишир, Англия, 1603 год. Елизавета I мертва, и правлению Тюдоров пришел конец. В то время как мужчины, стоящие у власти, решают передать трон шотландскому королю Джеймсу, одна женщина обсуждает возможность изменения хода истории. Двух наследников династии Тюдоров десятилетиями скрывали, и теперь, когда иностранный король угрожает стабильности Англии, возможно, пришло время вывести правду на первый план. Но есть причины, по которым дети Тюдоров были вынуждены скрываться, и разоблачение их поставило бы под угрозу не только их жизни, но и жизни многих других… Маркиз-Хаус, Пембрукшир, 2019 год. Доктор Пердита Риверс и ее сестра Пайпер вернулись в дом своих предков. Но древние стены все еще хранят загадки, которые близнецам нужно разгадать. Пердита и Пайпер уже открыли потрясающие секреты, которые навсегда изменят ход английской истории. Но им не хватает одной важной части головоломки. Два кольца династии Тюдоров привели их к сокрытию дел при дворе Тюдоров, но теперь они должны разыскать пропавший серебряный медальон, чтобы собрать воедино заключительные части тайны. И как раз тогда, когда кажется, что они могли бы быть готовы разоблачить многовековой заговор, старые враги всплывают на поверхность, чтобы подвергнуть риску их жизни. При создании обложки, использовал дизайн и изображение, предложенные англоязычным издательством.

Александра Уолш

или враг по крови

Влиться в ряды советских тружеников или рискнуть и пренебречь законом, надолго обеспечив своё существование? Пойти на фронт или отбывать срок в зоне, вдали от большой войны? Умереть или остаться в живых, заплатив за жизнь почти неподъёмную цену? Главный персонаж новой повести Алексея Курилко «, или враг по крови» постоянно находится перед выбором. А он не так и разнообразен, выбор, в государстве победившего социализма, в период конца 30-х – середины 40-х годов. Как поведёт себя уголовник Степан Угрюмый, так зовут персонажа, в изначально враждебных человеческой природе обстоятельствах, на какие решится поступки в крайних пределах низости и благородства, – узнаем мы, прочитав эту книгу.   В сборник также вошли и другие, уже известные произведения Алексея Курилко, за одно из которых, повесть «Сборище неудачников», автор был удостоен престижной «Русской премии» в 2009 году.

Автор Неизвестeн

Смертельные тайны замка Гогенцоллернов (СИ)

Компания друзей вновь собирается вместе по случаю свадьбы и решают продолжить разгадку тайны графа Готтлоба фон Тодлебен. Поиски приводят в родовой замок Дома Гогенцоллернов и опять смерть, темные тайны прошлого и правда о событиях год назад в замке Тодлебен. Приключения продолжаются...

Павел Метельский

Крыжовенное варенье (СИ)

История перстня Екатерины Великой, которая писалась 8 лет. Все началось с того, что автору, в середине 90-х работавшему в "Комсомолке", дали задание переночевать в музее восковых фигур. Там-то она и встретилась лицом к лицу с Екатериной Великой, а на пальце императрицы разглядела перстень с большим зеленым камнем. Заинтересовалась, начала работать с историческими справками и архивными документами. Итогом стали не только заметка, но и исторический роман с детективным сюжетом. В нем параллельно друг другу развиваются две линии, XVIII века и современная.  

Наталья Шеховцова

Башни человеческих душ (СИ)

  Три солдата - три пациента, поздним дождливым вечером прибывают в психиатрическую лечебницу для душевнобольных "Две башни", где заведует скромный профессор психиатрии Карл Фитцрой и его помощник Август Майер. В отличии от своих коллег, профессор практикует новый метод лечения - психотерапию, пытаясь добраться до глубин человеческой души и вылечить пациента, не применяя к нему разного рода физического насилия. Его новые подопечные из числа безнадежных - их буквально сослали профессору, чтобы избавиться от "нежелательных" элементов. В процессе лечения доктор Фитцрой обнаруживает некоторые странности в поведении солдат, что побуждает его провести собственное расследование и понять обстоятельства, которые довели их до такого состояния. Ситуация усугубляются и тем, что в стране недавно закончилась большая война - родина профессора, Ринийская империя, оказалась в числе проигравшись. Несмотря на возникшие трудности, профессор решает во что бы то ни стало докопаться до правды, параллельно сражаясь с собственным демоном, который уже довольно давно терзает башню его собственной души.   Предупреждение: Не вычитано

Валерий Александрович Сук

Тайны замка Ааронов (СИ)

В центре истории похороны Йоханеса Аарона - богатого магната, путешественника и, по слухам, колдуна. Наследники старика съезжаются в родовой замок, дабы исполнить последнюю волю зловещего предка и прочесть завещание. Но все летит в пропасть, когда покойник таинственным образом исчезает.

Автор Неизвестeн

Сестра смерти - любовь (СИ)

Любовь и смерть тесно сплелись в жизни знаменитой афинской гетеры Елены. Ей угрожает опасность, но рядом друзья и любимый. Спасут ли они ее?

Татьяна Михайловна Органова

Тайная жизнь Джейн. Враги

Богатство и титул могут сделать врагами кого угодно, однако отчего Джеймс Кавендиш, унаследовавший состояние отца, так люто ненавидит Ричарда, своего дальнего родственника? Дик никогда не пытался перейти ему дорогу и ни на что не претендовал. Высокородный граф и скромный помощник судьи – что делить этим людям? Но тут оказывается убита сестра Ричарда, а в ее сумочке находят письмо Джеймса, назначившего девушке встречу. Безутешный брат немедленно обвиняет в этом своего давнего врага, однако в деле появляются новые факты, а в игру вступает таинственная дама под вуалью, называющая себя Джейн… Загадок всё больше, но найдутся ли на них ответы?..

Яна Черненькая

Побег на спорную руку (СИ)

Но и без этого характер мисс Гарднер был далеко не сахарным. Об этом с успехом говорил ее твердый подбородок, прозрачно намекая на ее потрясающее упрямство, капризность и общую вздорность нрава. Спорить с ней опасался даже сам генерал, поскольку в этих спорах он неизменно проигрывал с самым разгромным счетом. Но лучше всего о характере Аннабэл говорило ее детское прозвище, которое прилипло к ней намертво. По имени ее давно не называли не только родственники, но и знакомые, посчитав, что если имя отражает ее ангельскую внешность, то прозвище метко указывает на ее нрав. А любящий папочка даже заказал изящный браслетик с впечатляющей гравировкой. "Бэнши" — вот, что там было выгравировано. Так девушку называла даже любящая и балующая ее бабушка.  

Екатерина Бэйн

Сонька Золотая Ручка(Жизнь и приключения знаменитой авантюристки Софии Блювштейн. Роман-быль)

Популярнейший дореволюционный литератор и музыкальный деятель граф Амори (И. П. Рапгоф) был одним из главных создателей мифов, окружавших знаменитую Соньку Золотую Ручку. К его роману «Сонька Золотая Ручка» приложены очерки и воспоминания о преступнице А. Чехова, В. Дорошевича, отца Д. Хармса И. Ювачева и выдающегося одесского сыщика В. фон Ланге, а также послесловие составителя.

Ипполит Павлович Рапгоф

Поступь империи. Между Западом и Югом.

Иван Иванович Кузьмичев

Императрица снежной страны (ЛП)

Япония, 1699: В лунную ночь на северной окраине острова Эдзо, женщина, проходя через лес, погибает от стрелы. Между тем, в городе Эдо, молодой сын Сано Исиро, исчезает во время фестиваля. Когда один из политических соперников Сано намекает, что мальчик был похищен, и может быть в Эдзо, Сано и его жена, Рейко, начинают отчаянное путешествие, чтобы найти своего сына… …И разгадать тайну Снежной ИМПЕРАТРИЦЫ

Лора Джо Роулэнд

"Тёмный фаворит" Особый случай

Московские бега всегда притягивали к себе не только спортсменов, коннозаводчиков и любителей лошадей. Частным сыщикам Алексею Лавровскому и Сергею Малинину нередко приходится встречать респектабельных господ, готовых за большие деньги на любые преступления. Продолжение исторических детективов «БЕГА», «ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО «ВАЛЕТОВ» и «ГАЛОПОМ К СТОЛБУ».

Автор Неизвестeн

Река духов (ЛП)

Год 1703. Место действия: Чарльз-Таун, Каролина. Мэтью Корбетт, профессиональный решатель проблем из Нью-Йорка берется за необычайно простое для него дело — сопроводить прекрасную знатную даму на ежегодный бал. Однако эта история перестает сулить нечто доброе, когда ввиду определенной цепочки событий Мэтью оказывается втянут в расследование убийства. Молодая девушка была зверски заколота ножом на территории плантации Грин Си, и ее предполагаемый убийца — раб по имени Абрам — пустился в бега в проклятый болотистый край, находящийся вверх по течению реки, которую местные жители называют Рекой Духов. Обстоятельства дела вынуждают Мэтью принять участие в охоте на настоящего убийцу девушки, а впереди ждет множество опасностей, которые готовит непроходимое болото. И нечто, рожденное на этой проклятой земле тоже начинает свою охоту. Каким испытаниям подвергнется юный решатель проблем на этот раз и сумеет ли выбраться из опасных ловушек Реки Духов?

Наталия Московских , Роберт Рик Маккаммон , Роберт Рик МакКаммон

Я, Клавдий. Божественный Клавдий и его жена Мессалина

Роберт Грейвс, британский поэт, романист, критик, исследователь мифологии и поэтики, оставил обширное творческое наследие, среди которого ярким блеском выделяется историческая дилогия о жизни императора Клавдия. Родившийся с многочисленными физическими недостатками, своеобразный "идиот в семье", Клавдий таким образом был избавлен от кровавых интриг и переворотов, что фактически спасло ему жизнь. Тихий юноша, увлекавшийся философией и историей, находился в стороне от драматических перипетий своего времени, что позволяло ему наблюдать и размышлять об их значении. Однако непредсказуемые события привели дурачка-заику к управлению мощнейшей империей Древнего мира.

Роберт Грэйвс

Письма к даме, но не о любви: Пётр Чаадаев (СИ)

Светлана Станиславовна Батаева

На кладбище Невинных (СИ)

Действие романа происходит в Париже в 1750 году. На кладбище Невинных обнаружен обезображенный труп светской красавицы. Вскоре выясняется, что следы убийцы ведут в модный парижский салон маркизы де Граммон, но догадывающийся об этом аббат Жоэль де Сен-Северен недоумевает: слишком много в салоне людей, которых просто нельзя заподозрить, те же, кто вызывает подозрение своей явной греховностью, очевидно невиновны… Но детективная составляющая — вовсе не главное в романе. Аббат Жоэль прозревает причины совершающихся кощунственных мерзостей в новом искаженном мышлении людей, в причудах «вольтерьянствующего» разума…

Ольга Николаевна Михайлова

Меч истины (СИ)

V век. Восточная окраина Римской империи. Впрочем, это не та Империя, которая знакома нам по учебникам. Боги однажды вмешались в ход истории. Камень, брошенный в гневе с небес, изменил предначертанный ход событий. И Бессмертные вступили в войну, ведя её руками людей. Отныне закон устанавливает сила, бал правит месть, а последним аргументом становится оружие. Но есть человек, которому люди разных племён доверяют вершить правосудие, потому что забытый бог Справедливости вручил ему редкостный дар.

Автор Неизвестeн

Брильянты на снегу

Москва позапрошлого века, в газетах сообщают о загадочном убийстве, главная героиня невольно оказывается вовлечена в криминальную историю и раскрывает секрет убийства молодой иностранки! Камерный дамский детектив в стиле и духе 19-го века. Для тех, кто любит флёр старины, динамику в повествовании и хороший русский язык.

Светлана Раскина

СДЕЛКА. Исторический роман (СИ)

"Предварять сборник «Сделка» мне особо нечем, сами всё прочитаете, так что, как заведено, буду краток. На вопрос: «Всё-таки, американцы на Луну летали или всех обманули?» я отвечу чётко и по-военному — летали, ибо имею соответствующий, никем не отмененный приказ Председателя Правительства СССР товарища Косыгина Алексея Николаевича говорить именно так, отвечая на вопрос «Летали ли...», и так далее. Вольно! Со своей стороны замечу, что нельзя сначала стать непревзойденным чемпионом мира по шахматам, а потом даже правила игры забыть, задолго до пенсии и без подлянок от старины Альцгеймера! Совершенно не представляю себе, а воображение у меня есть, как наши американские партнёры из этой своей глубокой западни будут выбираться. То есть, прошу прощения, партнёрами их уже не называют. Американские пиндосы, так, да? Каким образом они туда летали, сколько и чем заплатили Советскому Союзу за возможность попрыгать по Луне перед объективами камер, откуда у них такая застарелая зависть к русским

Богдан Черненко

СДЕЛКА. Исторический роман в рассекреченных документах (18+)

Богдан Евгеньевич Черненко

Что приносит тьма (ЛП)

Англия эпохи Регентства, сентябрь 1812 года. После бессонной ночи из-за трагической смерти давнишнего армейского приятеля расстроенный виконт Девлин узнает о новом несчастье: Рассела Йейтса, некогда лихого капера, который год назад женился на Кэт Болейн, застали над трупом Даниэля Эйслера, влиятельного торговца драгоценными камнями. Йейтс утверждает, что невиновен, но его наверняка повесят, если Себастьяну не удастся разоблачить настоящего убийцу. Ради женщины, которую он когда-то любил и потерял, Сен-Сир погружается в водоворот предательских интриг. Хотя в число клиентов Эйслера входили принц-регент и император Наполеон, торговец был негодяем, имевшим множество врагов и опасных, тщательно оберегаемых секретов, в том числе увлечение мистическими сочинениями и черной магией. Центральное место в расследовании занимает великолепный голубой бриллиант, считавшийся частью сокровищ французской короны и исчезнувший в ночь смерти Эйслера. По мере прослеживания цепочки владельцев алмаза Себастьян раскрывает факты, которые свидетельствуют о причастности к делу влиятельного эксцентричного финансиста по имени Хоуп и уходят корнями в смутные времена Великой французской революции. Убийца становится все отчаяннее и опаснее, а в это время непродолжительный брак Себастьяна и Геро испытывается на прочность преданностью Девлина своей первой любви, особенно когда возникают подозрения, что Кэт умалчивает о собственных тайнах. А когда наступает критический момент, Сен-Сир вынужден взглянуть в лицо горькой правде: он менее чем честен с той бесстрашной женщиной, которая теперь является его женой.   Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru. Перевод: lesya-lin Редактура: codeburger

Дамский клуб Сайт , К. С. Харрис , Кэндис Проктор

Карантин в «Гранд-отеле»

Кто бы мог подумать, что отдых на экзотическом острове в Тихом океане близ юго-восточного побережья Явы превратится для постояльцев роскошного пятизвездочного отеля из обещанного рая в сущий ад... А началось все с того, что у одного из гостей обнаружены признаки бубонной чумы! В отеле объявляют трехнедельный карантин. Запертые в замкнутом пространстве и охваченные паникой люди отыскивают у себя все новые и новые симптомы страшной болезни. Но и это еще не все! В одном из номеров злополучного отеля обнаружен труп мужчины с ножевым ранением. Поскольку алиби есть у всех, подозревается каждый...

Анатолий П. Креснин , Енё Рейтэ , Енё Рэйтё

Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

Виктор Егоров — старый чекист, В 1968 году читатели познакомились с его первой книгой "Заговор против "Эврики". В ней рассказывалось о том, как органам государственной безопасности с помощью советского чекиста, сумевшего еще задолго до войны проникнуть на службу в германскую разведку, удалось сорвать террористический акт фашистов против участников Тегеранской конференции Тема, которая легла в основу второй повести, подсказана неоднократными попытками Центрального разведывательного управления США спровоцировать разлад в отношениях Советского Союза с государствами, вставшими на путь самостоятельного развития. Случай, описанный здесь, относится к пятидесятым годам. По ряду соображений некоторые обстоятельства изменены.  

Виктор Георгиевич Егоров

Удивительная история мистера Коллинза (СИ)

Это книга об удивительном преображении Колленза, ставшего полицейским, да все не так просто, ведь что-то меняется в его душе, уме и рассудке

Анастасия Кипнис

Из хроники времен 1812 года. Любовь и тайны ротмистра Овчарова

Август 1812 года. Наполеон под стенами Смоленска. В тюрьме Королевского бастиона Смоленского кремля содержится опасный государственный преступник, отставной ротмистр Овчаров, арестованный за фальшивомонетчество. Накануне штурма города в его камеру спускается флигель-адъютант Александра I полковник Чернышев, в недавнем прошлом сотрудник Секретной экспедиции и личный представитель императора при дворе Наполеона, и убеждает Овчарова послужить Царю и Отечеству и заслужить прощение государя…

Алекс Монт