СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Что вы поняли?

НАДЯ. Он одним глазом — на Крупскую, а вторым — на Сталина.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Тьфу на вас!

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Точно был. И в мавзолее вместе лежали. И потом, Семен Семныч, если бы ваш Ленин не был гомосексуалистом, откуда у него были деньги на революцию?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Ему немцы дали. Всем известно, что он немецким шпионом был.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. А если был, то зачем немецкому шпиону в центре Москвы памятник?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Да потому что… (Обескуражен).

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (выходя). Голубчик, Павел Андреевич, Скажите честно: здесь на полу никто не лежит? Я имею в виду человека. Голого.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Голого? (Подозрительно оглядывается). Я никого не вижу.

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (торжественно). Вот! И я никого не вижу.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Надя, домой! (Скрываются в своей квартире).

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ (Софье Львовне, в сердцах, сунув ей в руки вещи и дипломат). Мужик нужен голый, да? Погоди, Львовна, совершим революцию, и мужиков голых будет хоть пруд пруди! (Уходит к себе)

СОФЬЯ ЛЬВОВНА (рефлекторно приняв вещи и не заметив этого, в глубоком раздумье). Да что же это такое? То он есть, то его нет. То опять есть. И снова нет. И эти, сверху, петь перестали. Словно готовится что-то… необычное, торжественное. И главное: не спится… старому ковбою. (Подпрыгнув, скрывается у себя).

Часть вторая

Действие переносится в квартиру Щегловых.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ (заметив горшочек с цветами). Что это такое?

НАДЯ. Решила себя побаловать. От мужа-то не дождешься.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ (виновато). Ну-ну, не преувеличивай. Шампанское? Две рюмки?

НАДЯ. Алла забегали, посплетничали.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Алла? Хм. Это не для нее ли ты так вырядилась? Если бы я тебя не знал так хорошо, я подумал бы, что у тебя завелся любовник.

НАДЯ. А он и есть. Только что был.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Скажите пожалуйста, и где же он?

НАДЯ. Пришлось выставить: ты не вовремя явился.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ (Расхохотавшись). Молодец. Рассмешила. Не быть тебе, Надька, дипломатом.

НАДЯ. Почему?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Там врать надо, а ты не умеешь.

НАДЯ. А ты почему так рано? А Симпозиум?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Перерыв получился. Решил забежать. Кое-что забыл. Сейчас поем и опять на службу. Допоздна. Ты меня покормишь?

НАДЯ. Индейка, сэр!

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. У нас сегодня праздник? Какой же?

НАДЯ. Симпозиум. Я вычитала, что симпозиум — это просто пирушка.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. У греков, может быть, и пирушка, а у нас… Впрочем, тащи индейку. Потешим плоть.

Надя выходит на кухню. Павел Андреевич бросается к шкафу, начинает что-то лихорадочно искать в карманах брюк и пиджаков.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Да куда же я их сунул. Вот проклятье! Неужели потерял?

НАДЯ (входит с подносом). Чего ищешь?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Платок носовой забыл. Пустяки.

НАДЯ. Садись.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Вкуснотища. Лешку к маме отправила?

НАДЯ. Да, он соскучился.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Давай выпьем за нас с тобой. Хорошая у нас семья, крепкая. Не то, что у соседей. Вон Юрка с Аллой — живут как кошка с собакой. Он мне сейчас рассказывал…

НАДЯ (поперхнувшись). Кто?!?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Юра. Муж… Аллы.

НАДЯ. Постой. Ты что-то путаешь. Юра в Приозерске в командировке.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Ну если ты наш пивной бар называешь Приозерском.

НАДЯ. Вы с Юрой в пивном баре?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Выпили по бутылочке Портера. Он встретил там приятеля и остался поболтать. Сказал, сейчас домой вернется.

НАДЯ. А почему Алке ничего не известно?

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. А я откуда знаю? Может, сюрприз. Мне оно надо? (Сорвавшейся с места Наде.) Постой, ты куда?

НАДЯ. Я к Алле, на минутку!

Павел Андреевич вскакивает и продолжает поиски.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ. Вот они, милые билетики. Пропустить такое шоу? Ни за что на свете!

Прячет билеты в карман. Садится, продолжает есть. Входят Надя с Аллой.

АЛЛА. Павел Андреевич, здравствуйте.

ПАВЕЛ АНДРЕЕВИЧ (приподнявшись, вежливо кланяется). Здравствуйте, Алла Сергеевна.

АЛЛА. Это правда, что мой муж приехал? Но почему без звонка? Без…