— В последнее время, — начал Робин, — исторические факты начали раскладываться по полочкам у меня в голове, и теперь судьба Святого Креста уже не представляется мне такой загадочной. В частности, мне теперь кажется очевидным, что в течение столетия, прошедшего от битвы при Хаттине до падения Акры и окончательной победы сарацин, Крест был там, в Святой Земле! Конечно, его могли увозить и привозить, граф Сен-Клер спускал его в подземелье, за него боролись асассины и тамплиеры, все это так. Но я уверен, Крест все время был поблизости — и когда Саладин воевал с Ричардом Львиное Сердце, и когда Легат Пелагий вел войну в Египте, и когда Император Фридрих подписывал мир с Аль-Камилом, и когда Султан Бейбарс, одолев монголов, повернул свою армию на Акру. Мне кажется, что все эти сто лет — последние сто лет Крестовых походов, Крест оказывал незримое влияние на события. Он постоянно упоминался при переговорах, его искали, о нем спорили, наконец, именно Крест был символом сопротивления Иерусалимского королевства в последние годы, когда положение его стало совершенно безнадежным.

— Возможно, ты и прав, — сказал Кот, — но мы, историки, привыкли верить фактам, а не эмоциональным рассуждениям.

— Не ворчи, Котик, ты просто хочешь есть и потому такой противный! — сказал Робин. — Итак, обратимся к фактам. В июле 1187 года Саладин разгромил войско короля Гвидо при Хаттине. Крест был спрятан графом Сен-Клером в подземелье, но затем попал в руки некого французского капитана, связанного с асассинами. Что он мог сделать с таким сокровищем? Продать его! Какой еще прок капитану от Креста? И скорее всего он предложил Святой Крест своим друзьям — асассинам. Но хотели ли они платить ему? По-моему, не в характере Исчезнувшего Имама торговаться с проходимцами да еще из-за святыни другой религии. Вероятнее всего, капитан был убит, а Крест спрятан где-то в Святой Земле. Асассинам Крест был не нужен, но они могли использовать его, как разменную монету. Саладин, как известно, воевал с ними, а затем, опасаясь за свою жизнь, заключил нечто вроде пакта о ненападении. Асассины могли пообещать ему Крест за какие-то крупные уступки — новые крепости, например. Саладин не нашел применения Кресту и потому не получил его. Но предложение асассинов наверняка оставалось в силе и после смерти великого Султана. Поэтому вопрос о Кресте вставал и при Аль-Камиле, и при Бейбарсе. И вот Бейбарс, кажется мне, принял это роковое предложение. Он получил Крест, но не отдал асассинам то, что они хотели, и был за это отравлен.

Тут «летучая мышь» погасла, и Робин прервал свою речь.

— Ну что ж, — ответил Кот, который не испытывал неудобств от темноты, — твоя версия практически совпадает с моей. Как я говорил еще до нашего отъезда в Ирландию, нет никаких сомнений в том, что Бейбарс передал Крест Эдуарду Английскому, чтобы добиться от него нейтралитета в войне с монголами. Будучи вероломным по натуре, Султан повернул свою армию против самого Эдуарда, едва добился победы над ханом Хулагу. Однако я не думаю, чтобы ему удалось вернуть Крест, тем более, что и Эдуард вскоре уплыл в Англию, чтобы занять престол, освободившийся после смерти Генриха Третьего.

— И мы опять возвращаемся к вопросу: увез ли Эдуард Крест с собой или оставил его в Акре? — подхватил Робин. — Очень жаль, что мы не успели расспросить графа Сен-Клера о его втором и третьем путешествиях в историю. Тем не менее, я практически убежден, что Крест остался в Иерусалимском королевстве.

— Почему же? — спросил Кот.

— По трем причинам. Первая: как мы знаем, в Вестминстере хранится небольшой кусок Креста. А зачем выставлять кусок, если есть целое? Вторая причина: граф Сен-Клер побывал на корабле Эдуарда. Если б Крест там был, то он знал бы, где он сейчас. А он, видимо, не знает. И наконец, третья причина, самая важная: как я уже говорил, Крест — символ Иерусалимского королевства. Немыслимо, чтобы жители королевства позволили вывезти его заграницу.

В этот момент в стене туннеля открылась дверца, и из нее брызнул свет.

— Ну наконец-то! — воскликнул Кот.

Они с Робином подбежали к двери и сразу же отпрянули назад: из освещенного проема дул обжигающий ветер и летели искры.

— Что это, пожар в подземелье? — удивился Робин.

— Хорошо, что я взял дождевой плащ, а не норковое полупальто! — сказал Кот, как следует закутался в плащ и осторожно заглянул в дверной проем.

— Там горит какой-то круглый объект, но можно пробежать мимо! — сообщил он через секунду. Тогда Робин тоже подошел к опасной двери. На расстоянии четырех шагов он увидел огненный шар, который крутился и разбрасывал искры. Они с Котом набрали в легкие побольше воздуха, зажмурились и пробежали мимо источника пламени. Едва они успели остановиться и отдышаться, как другой огненный шар со свистом обрушился на то место, где они только что стояли, разбился на две половины и залил все пространство на три метра вокруг горящей жидкостью.

— Это же «греческий огонь»! — догадался Кот.