Бим–бом! Большие песочные часы принялись отсчитывать время. Луна распахнула окно, скинула туфли и уселась на пол, подставив лицо под струю морозного воздуха. Закрыв глаза, она сосредоточилась на ощущениях в кончике носа и шуме деревьев за окном. Этот нехитрый ритуал защищал от мыслежорок. Коварные гусеницы, личинки мозгошмыгов, заводились в голове и прогрызали в мыслях дырки, превращая их в путаницу. Мыслежорок и защиту от них придумал Драко год назад, когда еще умел смеяться, но от этого вредные гусенички не становились менее настоящими, а ритуал – менее действенным. Мысли, которые обычно носились туда–сюда быстрее снитчей, в эти минуты покоя потихоньку оседали в голове, и тогда их можно было поймать и привести в порядок.

Мыслей было много. Большая их часть была про Драко и про то, что он разучился смеяться. Наверное, потерями, как свинкой, надо переболеть в детстве, – всплыло вдруг из какого-то закоулка. Тогда позже они не так страшны. А Драко… Драко еще ни разу не терял того, в чем по–настоящему нуждался.

Драко был… интересный. Сложный, как комод с сотней ящичков, к каждому свой ключик, и в каждом ящичке другие ящички, поменьше, а в самых маленьких – по конфете. Луна любила конфеты. И головоломки тоже. И уж конечно, она любила Драко. Правда, к последнему ящичку ключик подобрать оказалось непросто… но он откроется. Луна это знала с детства: ящички всегда открываются. Главное не торопиться и не сломать замочек.

Звякнул хрустальный бубенчик. Луна открыла глаза. Песок в часах перетек из верхней чаши в нижнюю и из голубого стал зеленым. Пора приниматься за дела. Она поднялась, влезла в туфли и перевязала волосы черной лентой. Потом помедлила и улыбнулась про себя. У нее есть еще один ключик в запасе. И, наверное, он как раз подойдет.

…повышенная бдительность и дополнительные меры…

— Мои соболезнования, Тонкс, – проскрипел Эван, и Минерва насторожилась: сам-то как?

Тонкс подняла руку отмахнуться, потом опустила и покачала головой. Розовые волосы потемнели, но тут же резко вернули цвет.

— Мы не общались. И, мягко говоря, друзьями не были. Жаль по–человечески, конечно, но тетю Цисси жаль больше.

Драко – в строгой черной мантии – был безукоризненно вежлив и официален. Поприветствовав директора и преподавателей, он обратился к «почтенной кузине» с приличествующим ситуации монологом, суть которого сводилась к «отец умер, завтра похороны, ждем». Стоило являться самому, да еще и идти в Хогвартс? Прислали бы сову Андромеде. Или…

Минерва взглянула за окно. Так и есть, мальчик отлично рассчитал время.

— Негоже свидетелям смерти покидать дом после заката, – произнесла она, кляня про себя традиции. – Мы будем рады предложить главе рода Малфоев кров в эту ночь.

Драко, кажется, вздрогнул, услышав свой новый титул. Полсекунды, не больше, – а потом выдал традиционную формулу благодарности.

— Присмотрю, – просипели над ухом. – Не впервой.

— А вас, Эван, отпустить на похороны?

Эван пожал плечами – правое поднялось чуть выше левого.

— Не имею чести быть знакомым с этим благородным семейством.

Чего не было в бутылке… Август 1975 года

Ему пятнадцать с половиной, он сутул, угрюм и уродлив. Зеркало в родительской спальне, самое обычное, маггловское, с длинной трещиной после ссоры, безжалостно отразило все это.

Он спустился в гостиную. Мама сидела на диване, подобрав ноги, и читала роман в мягкой обложке, на которой полуголый красавец обнимал полуголую красавицу. Она таскала их в дом пачками, он тоже как-то прочел пару страниц из середины и с отвращением бросил обратно на колченогий столик.

— Есть хочешь? – спросила мама, не отрываясь от книги.

Он молча дернул плечом. Жарко, душно и ничего не хочется. Постоял у окна, глядя на пустынную улицу и на свое отражение в грязном стекле.

— Где твоя девочка?

— Уехала на побережье с семьей.

— Ясно.

— Что тебе ясно? – ощетинился он.

Мама подняла взгляд от книги.

— Когда приедет?

— Нескоро, – буркнул он. – Через десять дней.

Лили обещала выйти на связь в восемь. До восьми еще оставалась куча длинных, пустых и жарких часов. Можно было разворошить школьный сундук и поработать над летним заданием по истории магии, но зачем? Гораздо интереснее это будет делать с ней, когда она вернется…

Тишину нарушали шуршание страниц и тиканье часов. Он покосился на циферблат – стрелка «Тобиас» указывала на «Бар». Где ж еще…

— Мам, – проговорил он, все так же глядя на улицу. – Ты дала ему амортенцию?

Часы тикнули пару раз, прежде чем она ответила.

— Нет. Неразлей–воду.

Диван заскрипел. Мама подошла – ее отражение появилось в стекле рядом с его.

— У тебя хватит ума так не сделать, правда? Она хорошо в зельях разбирается, она неразлей–воду сразу узнает – и конец вашим отношениям.

— Я не… – начал он, но мама перебила.

— Зелье ломает. Привязывает и ломает. Тобиас был другим, он был лучше.

Теперь Северус перебил ее.

— Ты ни при чем. Он просто злится, потому что не умеет того, что ты умеешь. Он не выносит колдовства, потому что сам маггл, как все те в школе, как ее сестра. Он просто завидует, вот и бесится, и ты не должна… Ты не в ответе…