Кобель, которого я зарезал, был, судя по всему, вожаком. Здоровенный, килограммов сорок, с уймой шрамов на шкуре, в том числе и от огнестрела. Решил первым продегустировать свежачок, на правах сильнейшего. Трое его подручных, помельче, крутились рядом, прибывая в нерешительности. Но долго ли эта нерешительность продлится?

Интересные твари. Говорят, до войны собаки жили рядом с человеком, прямо в домах. Дрессированные были, аж пиздец. Границу охраняли, взрывчатку с наркотой помогали искать. Даже поговорка такая существовала: «Собака — друг человека». Чёрт. В башке не укладывается. А потом всё покатилось в тартарары. Сорока минут обмена ядерными любезностями хватило, чтобы история партнёрства между человеком и собакой, насчитывающая, якобы, не одну тысячу лет, пошла прахом. А то? Зов желудка — он посильнее дружбы. Оголодавшие прямоходящие пустили четвероногих друзей под нож. Но кроме одомашненных были ещё и бездомные. Охренеть. «Бездомные собаки» — звучит примерно, как «водоплавающие рыбы». Так вот, эти отбросы высокоразвитого собачьего общества после войны окончательно разложились в моральном плане, одичали и ушли в леса, откуда периодически стали совершать набеги на человеческие поселения с целью поживиться легкодоступными и пока ещё достаточно многочисленными двуногими. С тех пор нет лада между этими некогда мирно сосуществовавшими видами.

Оставшись без попечительства человека, собаки быстро вспомнили, чьего они рода-племени. Принцип охоты у них не отличается от волчьего. Окружают добычу, гонят её, изматывая, а потом убивают. Правда, там, где волки справляются впятером, собак требуется десяток.

Странное дело, при всей схожести, волки и собаки люто ненавидят друг друга. Может быть, первые винят вторых за давнее предательство? А те, в свою очередь, чуят вину, но не хотят признать, отчего и бесятся? Один на один собака никогда не кинется на волка, даже если превосходит его габаритами. Жизнь рядом с человеком испортила собачий генофонд. Их мышцы ослабли, клыки притупились. Должно пройти не одно столетие, прежде чем природа реабилитирует предателей. А пока они стараются брать числом. Но это не всегда удаётся. Немногочисленные раньше волки год за годом возвращают себе леса и степи, жёстко конкурируя со своими нерадивыми соплеменниками за охотничьи угодья. Однако самое удивительное в том, что и те, и другие панически боятся волколаков — громадных тварей, килограмм под девяносто, пришедших в наши широты, как я слышал, откуда-то с северо-востока. Те охотятся в одиночку. Многие из них слепы и полагаются только на слух и невероятно развитое чутьё. Бесшумные, укрытые густой, почти не отражающей света шерстью, они выслеживают свои жертвы ночами. Подкрадываются, словно тень, и так же исчезают во мраке, унося с собой добычу, умерщвлённую одним точным и неотвратимым, как судьба, укусом, перерезающим ярёмную вену. Могучие звери. Но с десятком собак или волков они не справятся. Тем не менее, одно только присутствие волколака поблизости способно вынудить стаю навсегда уйти с обжитой территории.

В какой-то книжке про моряков я читал, что лучший способ выгнать крыс с корабля — это поймать десяток-другой хвостатых, посадить их в ведро, закрыть крышкой с отверстиями для поступления воздуха, и оставить на неделю. По прошествии этого срока в живых останется только одна — самая сильная, злобная и прожорливая — крысак. Остальные будут съедены. Пожравшая сородичей тварь не примет больше никакой другой пищи. Выпущенная в трюм, она будет истреблять своих всеядных братьев и сестёр, расти и сеять ужас. Причём друг друга крысаки не тронут, даже близко постараются не ходить. Три-четыре таких бестии, в конце концов, выживают с корабля всю колонию. Не знаю, промышляют ли волколаки каннибализмом, но что-то общее между ними и крысой из ведра определенно есть.

Обычно собаки поодиночке не ходят. Они, как и люди — стайные животные. Единственное исключение — дряхлая, больная или раненая особь, которая стала бесполезной для группы. Но такие долго не живут, поэтому встречаются редко. Средняя стая насчитывает десять-пятнадцать животных, включая молодняк. Бывает и меньше, но это в основном недобитки, они либо подыхают, неспособные добыть пищу, либо, если повезёт, присоединяются к более успешной стае.

Трое, что поджимали в смятении хвосты, глядя на своего мёртвого вожака, оказались как раз из таких. Стая, видимо, не так давно попала под раздачу. Уцелевшие ещё не успели заметно отощать и ослабнуть. Правда, среди них был подранок. Один из псов прихрамывал на заднюю ногу. Серая шерсть на бедре слиплась в бурую колючую паклю. Но по скорости он всё равно дал бы мне фору. Тем более, что…

Резкая боль кольнула в левый бок. Я сунул ладонь под куртку и почувствовал, как пальцы липнут в тёплой вязкой субстанции. Плохая новость. Оказаться одному посреди пустоши, с простреленным брюхом, да ещё и в столь милой компании — это совсем не тот вариант, на который рассчитываешь.