Учитывая стратегическое значение моста для Владимира, власти сумели изыскать средства на его охрану. Но средств этих хватило лишь на один берег. Со стороны же Судогды мост был отдан в руки проведения, оказавшиеся не слишком заботливыми. В районе второго пролёта зияла глубокая воронка, накрытая сверху досками — результат бездарной попытки подрыва, аналогичная участь постигла и третью опору, но там урон можно было считать и вовсе чисто символическим. Да, в прежние времена умели строить. Это вам не тяп-ляп на один сезон, из подручного говна. Владимирское начальство, судя по всему, мыслило в том же русле, и особо на эту тему не расстраивалось, предпочитая охранять не столько мост, сколько своё право на взимание сборов за проезд по нему. Но с такой монополией согласны были не все.

Двоих я заметил ещё минут пятнадцать назад, когда обоз благополучно миновал первые три полёта. Они засели внизу, рассудив, видимо, что кусок не по зубам. Значит банда небольшая. Да, скорее всего, и не банда, а так, группка местных решила подзаработать. Бедные оголодавшие люди. В их положение легко войти. И я даже не отказался бы отбашлить им за проезд несколько монет, но беда в том, что старый добрый грабёж теперь мало кто практикует. Времена, когда ворьё жило по понятиям, канули в лету. Сейчас эти предприимчивые особи в большинстве своём предпочитают снимать добычу с трупов. Так куда выгоднее и гораздо безопаснее.

Я остановился в рощице, не доезжая метров двухсот, привязал Востока, надел ему на морду мешок с овсом, чтоб не возмущался, сменил АК на «Винторез» и без лишних отлагательств, осторожненько почесал на огневую позицию.

Пятиминутное наблюдение за бандитским логовом помогло выявить ещё двоих несогласных с политикой муниципальной власти в отношении монополии на отъём материальных ценностей у гостей Владимира. Угольник прицельной сетки лёг чуть выше переносицы одного из них, ВСС сухо щёлкнул, будто сломанная ветка, и голова смутьяна дёрнулась назад в облачке алой пыли. Симпатично. Многие люди умирают гораздо красивее, чем жили, и всё благодаря мне. Иногда удаётся создать просто фееричные, непередаваемо изумительные этюды. В голове циркулирует большой объём крови, гораздо больший, чем в других частях тела. Пуля, проходя сквозь череп, рвёт огромное количество сосудов, и легко разрушает податливый мозг. К примеру, 7Н8 патронов СП-5, что облюбовали мой магазин, при попадании в лицо обычно полностью сносит затылочную кость. То есть на выходе образуется дыра — сантиметров десть в диаметре. Каша из мясного фарша, косной муки и взбитых мозгов, обильно залитая кровью, вылетает наружу фонтаном. Особенно здорово это смотрится в закрытых помещениях, желательно с белёными стенами и потолком. Создаётся эффект художественного беспорядка, буйства жизни в холодном мертвенном окружении, разительный диссонанс, игра контраста. Короче — выглядит заебись. Но в данном случае я рассчитывал не на признание — таланты у нас, по старой русской традиции, при жизни никогда не ценились — а на то, что узрев фантасмагорическую сцену гибели товарища, остальные особи быстренько сдристнут, сэкономив мне тем самым патроны. Но не тут-то было. Ублюдки, определив, видимо, по расплескавшимся мозгам направление огня, спрятались за опору и притихли. Руководствуясь первым правилом долголетия, которое гласит: «Не оставляй живого врага за спиной», я сместился ещё немного правее и стал ждать. Через минуту моё терпение было вознаграждено показавшейся из-за угла шапкой. А когда восхищённый собственной мудростью паразит уверился в том, что опасность миновала, показалась и физиономия. Пуля угодила в левую скулу, прямо над зубами, и вышла через шею. Он ещё корчился в агонии, когда я, вооружившись АПБ, зашёл с противоположной стороны. Третий фигурант по делу о жадных голодранцах доской грохнулся на землю, получив «маслёнка» в затылок. Четвёртый, и последний, вытаращив глазищи, замер в неустойчивом положении, готовясь то ли взлететь, то ли обосраться.

— Не стреляй, — просипел он, и, разжав пальцы, уронил потасканный двуствольный обрез. — Я ж тебе ничего не сделал. Какого хера..? — недобиток медленно повернулся в мою сторону, держа руки слегка приподнятыми.

Мужик лет сорока, невысокий, жилистый, с покрытой рыжей щетиной сухой физиономией, в старой засаленной куртке, перехваченной ремнём, в простых штанах и стоптанных сапогах с коротким голенищем. Взгляд испуганный, но не умоляющий.

— Что молчишь? — осторожно поинтересовался он, и совсем не к месту добавил: — Я пойду?

Должно быть, сия простота тронула меня настолько, что удивление отразилось на лице. Невинный агнец это заметил. Сообразив, что вопрос был бестактен, и идти сегодня никуда не придётся, он решил прибегнуть к последней хитрости.

— Ну, и чё теперь? А? Пристрелишь, как собаку? — представитель угнетённого класса подкрепил речь демонстрацией пустых ручонок. — В безоружного стрелять — много храбрости не надо. Может, по-мужски решим это дело? — он медленно, не сводя с меня глаз, нагнулся и достал из-за голенища нож. — А? Что скажешь?