ГЛАВА ПЯТАЯ. Что нельзя прекратить — возглавь

1

— Розы красные, фиалки голубые, — говорила ведьма. — У кошки четыре лапы, позади нее длинный хвост. У девочки Мэри был барашек. Одной ткачихе приснилось, что она бабочка, которой снилось, что она ткачиха. Я была в Бристоле, была в Хастингсе и в Истборне тоже была. Где земля греется первыми лучами, там птичья трель рвет тишину. Я положила мясо на хлеб, у меня есть голова, и шея тоже есть. Я прокрадусь шагами в последнюю тьму через дверь, на которой агнец изваян. Ненависть, ненависть, я твоя ненависть, я твоя ненависть, когда хочешь любви. Моя душа была на лезвии ножа.

Мелвин сидел посреди горницы, но не на полу, как положено собакам, а взгромоздившись на колченогий табурет. Удерживать равновесие было непросто, чуть махнешь хвостом — сразу все начинает качаться, того и гляди навернешься, и придется начинать обряд заново. Один раз он уже навернулся.

Перед тем, как начать обряд, ведьма запалила сухой травяной веник, заплетенный наподобие девичей косы. Теперь она ходила вокруг Мелвина противосолонь, размахивала этим импровизированным кадилом, и монотонно бормотала какую-то невероятную ахинею. Едкий травяной дым заполнил горницу, в глазах щипало, в носу свербело, а чихать нельзя, чихнешь — тут же окажешься на полу, и опять все заново. Пиздец какой-то.

— Ничего не трясется, кроме листьев на деревьях, — продолжала ведьма. — Матти Гровс ударил первым, лорд Дональд ударил вторым, а Лесли Гровс ударил позже всех, но сильнее всех. Ежик неуязвим для насилия. Боги, хозяева и люди, все помрут вместе в конце. Была бы у меня лента подвязать волосы, улетела бы, как беспечный ангел. Делай то, что по душе, на своем единороге.

Поначалу Мелвин прислушивался к ведьминым стишкам, пытаясь уловить скрытый смысл, затем перестал прислушиваться, наоборот, стал пытаться отвлечься от них, не думать о них, не обращать внимания на колдовской бред. Но когда бредовость слышимого превосходит все мыслимые границы, не обращать на него внимания становится решительно невозможно. Хоть молитву про себя читай…

— Вижу веру в твоих глазах, слышу веру в твоих слезах, — продолжала ведьма. — Иуда мой вождь, шепчет мне ночь. Длинные лодки увидены, воинский дух пробудился. Божий сын сидит на солнце, раздает душам мир и покой. Свойство вселенной суть бессмертная любовь. Гляди-ка сюда.

В руках ведьмы, откуда ни возьмись, появилась полупенсовая монетка на веревочке, и закачалась она из стороны в сторону, и завертелась вокруг своей воображаемой оси, и расступались перед ней дымные струйки и снова сливались позади, и следил за ней Мелвин глазами, и не мог отвести взгляд.

— Узор хаоса, — говорила ведьма. — Знак креста, имя розы, пламя в небе, знак креста. Два мира столкнутся, никто не спасется. Псы войны не ведут переговоров. Сей кувшин делал лучший в мире кувшинщик. Выпей, может, выйдет толк, был волчонок, станет волк. А теперь ответь мне: «Да».

— Да, — ответил Мелвин.

— ТАК ОБОРОТИСЬ ЖЕ ПОЛНОСТЬЮ! — заорала ведьма во всю сою глотку, и отвесила табурету могучего пинка.

Мелвин перекувыркнулся через голову и больно ударился спиной о земляной пол. Хорошо, что хижина у ведьмы такая бедная, был бы зажиточный терем с настильными полами — расшибся бы если не насмерть, то близко к тому.

— Да ты, девка, охуела! — закричал Мелвин.

— Тише, ваше высочество, — сказала ведьма и затушила травяную косу в бадейке с водой.

В этот момент до Мелвина дошло, что он снова принял человеческий облик. Расколдовала, чертовка! А он уже приготовился весь остаток жизни в собачьей шкуре пробродить, а теперь… А что, собственно, теперь? Его же теперь любая собака опознает в момент… да еще и голый…

Ведьма повесила остатки косы на стену, встала над Мелвином и стала его разглядывать. Затем села рядом, Мелвин автоматически положил руку ей на бедро, а она ему положила руку на чресла, и сграбастал он ее в объятия и овладел ею прямо на нечистом полу.

Потом они лежали и молчали, ибо говорить было нечего. А потом ведьма сказала:

— Вашему высочеству надо еще раз оборотиться. Ваше высочество хоть и бессмертно и неуязвимо, но народишко искушать тоже не след.

— Бессмертно? — переспросил Мелвин. — Неуязвимо? Оборотиться?

— Ага, — ответила ведьма, приподнялась на локте и коснулась щеки Мелвина кончиками пальцев. — Ты же оборотень. Что, не знал?

— Э-э-э, — сказал Мелвин. — Ты как бы намекаешь, что я могу менять облик по желанию?

— Конечно, — ответила ведьма. — Раз ты оборотень, значит, нужная сила у тебя есть. Надо только поверить, что она у тебя есть. Я же не буду каждый раз тебя зачаровывать.

— Почему? — спросил Мелвин.

— Гм, — сказала ведьма. — И в самом деле, почему… Ну, давай так договоримся. Я тебя буду повсюду сопровождать и помогать тебе оборачиваться всякий раз, как понадобится. А ты меня будешь кормить, содержать, защищать… еще любить будешь, когда я попрошу. Я нечасто просить буду, не бойся. А всех наших детей, какие только народятся, признаешь официальными бастардами. Согласен?