— Наглая ты девка, — сказал Мелвин. — А если я тебе шею сверну прямо здесь?

Ведьма пожала плечами и сказала:

— Будешь потом прятаться по помойкам от людей сэра Роберта и думать: «Какой я был дурак, что не согласился».

Мелвин рассмеялся и сказал:

— Люблю наглых девок. Как тебя зовут-то?

— Бонни, — представилась девка. — Бонни Черная Зайка.

— Почему такое странное прозвище? — удивился Мелвин.

— Да так, — сказала Бонни и почему-то смутилась. — Как-то само прилипло.

— Хорошо, Бонни, договорились, — сказал Мелвин. — Давай, превращай меня в кого-нибудь… хотя нет, лучше оставь меня одного ненадолго, мне подумать надо.

— Подумай, не торопись, — кивнула Бонни. — Ты, главное, сердцу воли не давай, головой думай. Месть — дело такое, что торопиться не след. Вот, помнится, Эрик Припадочный…

— Оставь меня, — повторил Мелвин. — Не мешай думать.

Мелвин думал минут пять и ни до чего не додумался. Тогда он перестал думать и стал молиться. Бонни тоже стала молиться, но не господу Иисусу и святому Николаю, как Мелвин, а Одину, Фрее и одновременно пресвятой богородице. Ни одна из высших сил на молитвы не откликалась, и когда Мелвин и Бонни это поняли, они перестали молиться, совокупились еще раз и легли спать. А утром Мелвин сразу понял, что надо делать. Не зря люди говорят, что утро вечера мудренее. Не в первый раз, кстати, озарение приходит утром, вчера точно так же все получилось. Может, это общее правило при общении с богами и святыми? Надо будет при случае спросить Бенедикта. Перед тем как глотку ему перегрызть, ха-ха.

Идея, пришедшая Мелвину в голову, была проста. Не надо гоняться за двумя зайцами одновременно, надо выстроить цели в порядке убывания значимости и поражать их одну за другой. Вначале отомстить узурпатору Роберту, а уже потом начинать мстить святоше Бенедикту. А пока до Бенедикта руки не дошли — сделать его союзником. Потому что иметь в союзниках попа с чудотворным посохом и репутацией святого — дело хорошее, пользу от такого союзника трудно переоценить.

— Какой ты умный! — воскликнула Бонни, когда Мелвин поделился с ней своим озарением.

— Не богохульствуй, — одернул ее Мелвин. — Я не сам все это придумал, это мне господь подсказал, в ответ на вчерашнюю молитву.

— Извини, — сказала Бонни. — Давай его возблагодарим.

И вознесли они благодарственную молитву, и стали думать, что делать дальше. Если бы они жили на тысячу лет позже и в другой вселенной, они назвали бы происходящее мозговым штурмом. Но они жили там, где жили, и не знали таких мудреных слов.

Мелвин покинул дом Бонни за час до полудня. Теперь никто не узнал бы в нем Мелвина Кларксона Локлира. Теперь Мелвин был очень высоким и очень худым, его руки и ноги были необычно тонкими, голова — необычно большой, а лоб — необычно высоким. Любому прогрессору новый облик Мелвина напомнил бы пришельцев-инопланетян из древних комиксов, но жители Ноттамуна об инопланетянах ничего не знали, не успели еще сформировать такую концепцию. Но зато они хорошо знали, как выглядит святой Михаил на единственной иконе, имеющейся в их скромном сельском храме. Так вот, Мелвин стал теперь очень похож на святого Михаила. Только нимба над головой не было, а в остальном неотличим.

Мелвин был одет в длинный и роскошный коричневый плащ, а в руках он держал внушительный посох красного дерева, украшенный позолотой и еще не то жемчугом, не то яхонтами. Откуда взялись плащ с посохом — ни он, ни Бонни толком не поняли, эти предметы как-то сами собой наколдовались. Пока Бонни вычаровывала из Мелвина святого, она не думала, что раз Мелвин был голым, то и святой должен получиться голым, она раньше вообще не задумывалась, что святые под одеждой должны быть голые и без посохов, вот и получилось бог знает что. А дерево, из которого был сотворен чудесно возникший посох, походило на красное дерево одним только видом, но не весом. То ли посох получился пустой внутри, то ли дерево получилось неадекватно легкое, хер разберет. Впрочем, дареному козлу в зубы не смотрят, что бог послал, то и хорошо.

Бонни жила на краю села, как положено ведьмам, так что Мелвин рассчитывал покинуть Ноттамун без лишнего шума. Но не вышло. Не успела Бонни прикрыть за собой калитку, как по деревенской улице оглушительно разнеслось:

— А-а-а! Господи помилуй, велика твоя воля! А-а-а, охуеть не встать!

Это Жирная Мейбл узрела чудо и оповестила о нем всех соседей. Хорошо, что Мелвин и Бонни заранее договорились, что делать в подобном маловероятном случае. Не договорились бы — однозначно растерялся бы и запутался. Как же она визжит… Ебнуть бы ей по жопе святым посохом, да нельзя — слишком он хлипкий, переломится от удара…

— Благословляю тебя, дщерь моя, — обратился к Мейбл воплощенный святой. — Ты мою собачку не видела?