Для самовытаскивания машины, застрявшей при преодолении труднопроходимых участков пути, а также для вытаскивания других застрявших однотипных объектов в передней части корпуса установлена лебедка с карданным приводом от реакторного двигателя через коробку передач и коробку отбора мощности, смонтированную на правой раздаточной коробке.

Агнежка тораторила, я стенографировал данные, старательно записывал технические характеристики, оставляя на полях важные замечания и дополнительные вопросы. Полтора часа пролетели незаметно, выходя из автобуса, я в сотый раз поблагодарил девушку за подробную инфу и оставил на блюдечке у входа пару банкнот, за дополнительные материалы по техпараметрам.

Удаляясь от объекта исследований, я бросил взгляд на Черного Дрозда, неофициальное погоняло ЧАЖам, действительно похож на настоящего русского дрозда. Заостренный клюв на склонившейся голове гигантской черной птицы, и вдоль мощного тела сложенные по бокам, как крылья — арки над колесами, окна кабины пилотов с антибликовым напылением на иллюминаторах, вылитые дроздовьи глаза с поволокой проседью. Черный Дрозд безразлично смотрел вдаль, обездвиженный превращенный в музей автобус, затаившийся в полумраке улиц секрет, заколдованная птица предвестник неминуемой победы. От упорной учебы голова гудела, информация укладывалась пухлыми папками на полках воспоминаний в кабинете архиважных знаний. Прогулка к дому Гимениуса должна была развеять напряжение двух академических пар в Музее, эта странноватая Агнежка её улыбка и полуповорот головы вправо, тут опять запахло зефиром, и я невольно завспомнал активную читалку Эмми глаза, которой мне не забыть вовек.

Паукараста паукараста Гимениус хороший — пела прыгающая рядом со мной земляная груша Пауль. Я приспустил поводок, и груша радостно заметалась, почуяв поблизости резиденцию Гимениуса. Сегодня плановое заседание коллегии 16 единомышленников, председательствует сэр Падингтон, думаю, будет интересно. Мы вошли с Паулем в подъезд, поднялись на 16 этаж, квартира 16Б прямо и налево. Этот пентхаус Гимениусу выдала мэрия Пенькова. Все благодаря его высокому литературному статусу. Да к тому же скромно замечу, что именно Гимениус автор всей этой реальности на территории, которой мы и находились. Так почему же тогда мы были вынуждены прятаться и вести всю эту скрытую подпольную деятельность тут можно сказать на родной земле Гимениуса? Спросите вы. Я ни для кого не открою тайну, что литературные герои живут своей собственной жизнью не зависимой ни от желания, ни от воли автора. Так же было и тут закон мироздания един это может понять каждый. Появившись здесь, в Пенькове мы с Гимениусом, встретили много хороших и верных друзей, однако власть придержавших была не на стороне Гимениуса его уровень всего лишь третий хоть, и был высок, но не был высшим балом. Этот фронт организован выходцами с Юга имел официальное название Холодный Фронт активного сопротивления Сдвигу ЮГ –783. Заправляли тут Писатели фантасты 2-го более значимого ранга, чем у нашего лидера. Все, кто прибывал в форпост Пенькова, сразу становились под знамена южан…

Я открыл дверь своим ключом. С недавних пор Гимениусу все-таки удалось меня убедить, что для удобства мне необходимо постоянно находиться в нашем подпольном штабе. Городские власти арендовали для меня большую комнату в коммунальном товариществе, на площади Юзенфельда. Душ, кухня — общие, а комната светла целых 20 квадратных метров, почти без мебели. К тому же на первом этаже жилтоварищества неплохая платная библиотека, во дворе заросший вьюном парк, Паулю нравилось там кувыркаться и погружать свои корни в жирную землю парковой зоны. Всего два квартала от Гимениуса, но я, честно говоря, разрывался, мне приходилось по 5 раз на день бывать у Гимениуса, пользоваться проводной бумажной связью было слишком опасно. Посему я-таки переехал к шефу. В пентхаусе за мной закрепили маленькую комнатку-пенал для сна, и такой же малюсенький кабинетик с этажерками книжных полок под самый потолок. Перед глазами я повесил в тонкой резной рамке лист салфеточной бумаги, которую само провидение создало для меня, кофе разлитое невзначай на рыхлую бумагу салфетки создало несколько туманных полукруглых теней, которые после нанесения дополнительных карандашных линий и штриховок превратились в картинку. Причудливые пятна кофе изображали стол в публичной читальне, а за столом сидели две фигуры, одна фигура молодой красивой девушки, другая мужчины средних лет, сидящие прижались друг к другу, и читали толстенную книгу, прямо как мы с Эмми.