— Никто не может. Ведь это не простое поле, не простые цветы, не простые дубы, да и все тут не простое, а волшебное.

— И нельзя вообще сорвать, например, хмель? — продолжал допытываться Сергей.

— Можно.

— И мне тоже?

— Да, но только один листик, одну шишечку. А раз ты нам помог, то и от нас — по одной. В знак благодарности, то есть целых три. И каплю воды из Источника Будущего.

— И от вас по одной, — внаглую продолжил Сергей с уверенностью, что грифоны не смогут ему отказать. — То есть целых три капли воды. И последняя просьба: нельзя ли меня сначала на несколько дней отправить в Киев, в год эдак семьдесят четвертый, кажись? Но, если что, исправим на месте. А уж потом к жене, в две тысячи пятый, точно двадцать пятого января, с короной в руках.

Грифоны переглянулись, ничего не понимая, но для них это было нисколько не сложно.

— Ты наш спаситель…

Грифоны выполнили все желания Сергея и по-дружески с ним распрощались, доставив его к берегу реки в тот же день. Вернувшись к Источнику Будущего, они застали на каменном «круге» готового к бою рыцаря Света, закованного с головы до ног в броню.

— Кто ты?

— Шарль Фердинанд де Соржлье, сир де Моретт. Призван Творцом для защиты светлых сил и победы над дьявольским отродьем…

Андрей Николаев СТАЖИРОВКА

— Ну что, посчитал? — командир корабля, он же пилот, он же суперкарго, Василий Степанович Сайко, недовольно посмотрел на Краснова.

— Угу, — уныло ответил тот.

— И?

— Трое суток, как минимум.

— Горючее?

— На один импульс.

Командир некоторое время сверлил стажера тяжелым взглядом и Сергей вновь почувствовал себя курсантом, провалившемся на зачете. Как будто это он был виноват, что шальной метеорит продырявил их грузовик от носа до кормы, разбил передатчик, лишил горючего, а заодно нарушил герметичность жилого модуля.

— Система регенерации?

— Сдохла… простите, выведена из строя.

Сайко почесал бороду, за которую его в училище прозвали Черномором, вздохнул и поднялся с кресла.

— Ладно. Сперва залатаем дыру… хм, в смысле — пробоину. — Он сурово глянул на своего вчерашнего курсанта. — Видишь ли, стажер, многое, что я требовал в училище, неприменимо, да и не нужно в космосе. Экипаж — это семья. Ты меня понимаешь?

Сергей торопливо кивнул — привычка, выработанная пятью годами учебы. Если кто-то из курсантов на вопрос Сайко отвечал с запозданием, немедленно следовали штрафные санкции. Вплоть до занятий физподготовкой в противоперегрузочном костюме.

— Тем более, что ситуация нештатная, — продолжал командир, — так что прекрати тянуться, как на плацу, и расслабься, но, — Сайко поднял палец, — субординацию никто не отменяет. Ты меня понимаешь?

— Так точно… понимаю.

На поиски «дыры» ушло полтора часа, на ремонт еще час. Похлопав по заплатке ладонью, похожей на лопату, Сайко довольно крякнул.

— Вот и все дела, стажер. А теперь посмотрим, что с двигателем.

Они посмотрели. Командир почесал бороду, затем погладил лысину. «Дело — дрянь», — понял Сергей.

— Сколько, ты говоришь, до базы?

— Трое суток.

— А кислорода?

— Не знаю…

— Давай прикинь, а тогда уже и решать будем, что делать. А я проверю груз.

Сергей поплелся к компьютеру. Подсчет много времени не занял — объем помещения известен, потребление кислорода одним человеком в сутки — вообще задача для первого курса. Получив данные, Сергей долго сидел, бессмысленно пялясь в экран компьютера. Выходило, что на базу прилетят их посиневшие трупы: кислорода было на сорок восемь часов, если не меньше.

Когда по училищу прошел слух, что Черномор подбирает стажера в свой последний рейс, у большинства выпускников немедленно обнаружились незалеченные травмы, скоропостижные простуды и куча больных родственников, которых необходимо было навестить в ближайшее время. Никому не хотелось начинать летную практику на ржавом грузовике, который в последний рейс поведет Василий Сайко, пусть даже он — контр-адмирал в отставке и о нем ходят легенды. Провести неделю в одном помещении с Черномором — это надо совсем себя не уважать. И все отвертелись от чести стажироваться под командой Василия Сайко, а вот у Сергея Краснова не получилось.

Скрипнула дверь в грузовой отсек. «Это ж надо, на звездолете скрипят двери! Как я попал на этот гроб», — подумал Сергей.

— Не слышу доклада, — прогудел рядом голос Черномора.

— Кислорода на сорок восемь часов, — промямлил Сергей, не оборачиваясь.

— Встать, — рявкнул командир, — смирно!

Сергей вскочил, вытянулся в струнку, поедая глазами дородную фигуру контр-адмирала. В отставке.

— Сорок восемь часов, говоришь?

— Так точно.

Командир покосился на него.

— Вольно. Эх, — он развернул кресло и, расположившись в нем, смерил стажера недовольным взглядом. — Думаешь, у старика крыша поехала, да? То экипаж — одна семья, а то — «смирно», — он побарабанил пальцами по подлокотнику, — если мы скиснем, все, хана, стажер. А ты, я вижу, уже сопли развесил. Думать будем.