Требовал он и подарков, как от отдельных богатых граждан, так и от общин,(4) а наряду с прежними налогами вводил новые, в частности вместо пятипроцентного налога на отпуск рабов, на все наследства и наследственные отказы он установил десятипроцентный,(5) отменив при этом те права и налоговые льготы, которые были установлены в таких случаях для близких родственников умерших. Именно по этой причине всех жителей своей державы он сделал римскими гражданами — на словах это было оказанием чести, на деле же его цель заключалась в увеличении за их счет поступлений в его казну, поскольку неграждане большинством из названных налогов не облагались.(6) Наряду со всеми этими повинностями мы были вынуждены на свои собственные средства строить для него всевозможные сооружения всякий раз, когда он выезжал из Рима, и даже во время самых непродолжительных путешествий императора нам надлежало обустраивать для него роскошные постоялые дворы, где он не только никогда не останавливался, но даже и не собирался на них взглянуть.(7) Кроме того, мы без какого бы то ни было возмещения с его стороны сооружали амфитеатры и ипподромы всюду, где он проводил зиму или же намеревался жить в зимнее время. Довольно быстро от всех этих строений не оставалось и следа, а возводились они исключительно для того, чтобы нас разорить.

Рис. Каракалла.

10(1) Сам Антонин, как мы уже упомянули, расходовал средства на солдат, диких зверей и лошадей, ибо он убивал великое множество диких и домашних животных, большую часть из которых были вынуждены приобретать мы, хотя и он также совершил несколько подобных покупок и однажды собственноручно убил десять диких кабанов одновременно. Кроме того, он имел обыкновение править колесницей в голубом облачении.(2) Во всех делах Антонин проявлял необычайную горячность и легкомыслие, но от своей матери он унаследовал хитрость, свойственную сирийцам, к которым принадлежала Юлия Домна. Устроителем же состязаний он назначал кого-либо из вольноотпущенников или других богатых людей, дабы и эти расходы возложить на них. Он же приветствовал их с плетью в руке внизу на арене и выпрашивал золото, словно исполнитель низшего ранга.(3) Он утверждал, что правил колесницей, подобно Гелиосу, и кичился этим, тогда как вся подвластная ему земля на всем протяжении его правления подвергалась такому разорению, что римляне однажды во время цирковых бегов хором прокричали среди прочего такие слова: «Мы погубим живых для того, чтобы похоронить умерших».(4) Ибо он часто говорил: «Лишь мне одному, и никому более, надлежит иметь серебро, дабы я мог преподносить его солдатам». Однажды Юлия упрекнула его в том, что он много потратил на воинов, сказав: «Мы остались совсем без денег, добытых или честным, или бесчестным путем». Тогда он ответив, обнажив меч: «Будь спокойна, мать! Пока у нас есть это, мы не будем испытывать недостатка в деньгах».

11(1) Более того, людей, которые ему льстили, он одаривал имуществом и деньгами.

(1^а) Бывший консул Юлий Паулин был клеветником и насмешником, не щадившим даже самих императоров, так что Север заключил его под стражу, но без оков. Когда же тот и в узилище продолжал насмехаться над правителями, Север послал за ним и поклялся, что отрубит ему голову. Он же отвечал: «Ты можешь ее отрубить, но, пока она цела, ни тебе, ни мне ее не сдержать». Север рассмеялся и отпустил его.

(1²) Антонин одарил двумястами пятьюдесятью тысячами денариев Юния Паулина, потому что этот острослов, сам того не желая, допустил шутку над императором. Он сказал, что Антонин выглядит рассерженным на кого-то, тогда как Антонину было свойственно напускать на себя суровость.(2) Ибо он не имел представления о благородных занятиях и ничему подобному не учился, даже сам признавал это и относился с презрением к тем из нас, кто выделялся каким-либо образованием. Север, конечно, учил его решительно всему, что ведет к совершенствованию как тела, так и души,(3) и поэтому он, уже будучи императором, посещал учителей и изучал философию весь день напролет. Он умащал себя маслом, и мог проскакать верхом семьсот пятьдесят стадиев, и, кроме того, упражнялся в плавании даже в непогоду. Благодаря этим занятиям он некоторым образом окреп телом, но совершенно забыл об образовании, как будто и слова такого никогда не слышал.(4) Тем не менее он не был человеком злоречивым и бездумным, но многое схватывал на лету и весьма охотно давал разъяснения. Ведь благодаря его властности и порывистости, а также привычке одинаково безрассудно болтать обо всем, что бы ни пришло ему в голову, и выражать свои мысли без всякого стыда брошенные им фразы часто оказывались удачными.