компьютер! Ты когда-нибудь в своей жизни видел компьютер? —

(Он изумленно покачал головой.) — Это просто потрясающе. Ты

печатаешь, что хочешь найти, и он ищет это во всех книгах в

комнате и выдает результат.

-— Каким образом?

—

Я не знаю, но именно так Максон выяснил, что

представлял собой Хеллоуин. Он даже....

Я снова оглядела зал. Потом решила, что папа, конечно, никому не

скажет про потайную библиотеку, но сообщать ему о том, что одна

из запрещенных книг спрятана у меня в комнате, будет уже

слишком.

—

Что «даже»?

—

Он даже разрешил мне посмотреть одну из них.

—

Ого, как интересно! И что там было? Можешь рас-

сказать?

Я закусила губу:

—

Это был один из томов личных дневников Грегори

Иллеа.

От неожиданности папа даже рот разинул:

—

Америка, это просто невероятно. И что там написано?

Э ЛИ ТА

—

О, я не дочитала до конца. Меня главным образом

интересовало, что такое Хеллоуин.

Он обдумал мои слова и покачал головой:

—

Ну и почему ты тревожишься? Максон явно доверяет

тебе.

—

Наверное, ты прав, — вздохнула я, чувствуя себя

по-дурацки.

—

Потрясающе, — выдохнул он. — Значит, где-то во

дворце есть потайная комната?

Он взглянул на стены с таким видом, как будто впервые их узрел.

—

Ты себе не представляешь, сколько во дворце сек-

ретов. Потайные дверцы и панели тут буквально на каждом шагу.

Если я сейчас возьму и поверну эту вазу, мы с тобой, чего доброго,

провалимся в какой-нибудь люк в полу.

—

Гм, — протянул он шутливо. — Пожалуй, когда я

пойду обратно в комнату, буду вести себя осторожней.

—

Кстати, тебе, наверное, скоро уже надо будет идти. Я

должна подготовить Мэй к чаепитию у королевы.

—

Ах да, вы же тут только и делаете, что распиваете чаи

с королевой, — пошутил он. — Ладно, котенок. Увидимся вечером

за ужином. Ну-ка, как нужно себя вести, чтобы не угодить в

потайной люк? — поинтересовался он вслух, выставив перед собой

на всякий случай руки.

Очутившись на лестнице, он нерешительно положил ладонь на

перила.

—

Ну вот, теперь мы знаем, что это безопасно.

—

Спасибо, папа.

Я покачала головой и направилась в свою комнату, с трудом

сдерживаясь, чтобы не броситься вприпрыжку. До чего же здорово,

что приехали родные! Если Максон все-таки не отправит меня

домой, расстаться с ними будет невыносимо трудно.

Я завернула за угол и увидела, что дверь моей комнаты распахнута.

—

И какой он был? — услышала я голос Мэй.

КИР А КА С С

—

Очень красивый. Во всяком случае, для меня. У него

были волнистые волосы, и они вечно не желали пожать нормально.

— Мэй прыснула, и Люси, которая рассказывала это, тоже. —

Несколько раз мне даже удалось запустить в них руки. Иногда я это

вспоминаю. Не гак часто, как раньше.

Я на цыпочках подобралась поближе, не желая спуг- п уть их.

—

Ты до сих пор по нему скучаешь? — спросила Мэй,

живо интересовавшаяся всем, что было связано с мальчиками.

—

Все меньше и меньше, — призналась Люси, но в

голосе при этом звучала надежда. — Когда я только здесь

оказалась, думала, умру от боли. Я мечтала, как сбегу из дворца и

вернусь к нему, но это были всего лишь мечты. Я ни за что не

бросила бы отца, и потом, даже если бы мне и удалось выбраться за

дворцовые степы, то я все равно не смогла бы отыскать дорогу

назад.

Я немного знала историю жизни Люси. Ее семья продалась в

услужение Тройкам, чтобы оплатить матери Люси операцию. Но в

конце концов бедная женщина все равно умерла, а когда хозяйка

узнала, что ее сын влюблен в Люси, то продала их с отцом во

дворец.

Мэй и Люси устроились на постели. В распахнутую балконную

дверь веял напоенный садовыми ароматами ветерок. Сестра

вписалась в дворцовую обстановку совершенно непринужденно,

словно жила здесь с самого рождения. Дневное платье, будто

влитое, облегало фигурку. Она заплетала пряди волос Люси в

косички, тогда как основная масса свободно ниспадала на плечи. Я

никогда не видела Люси ни с какой другой прической, кроме

тугого узла на затылке. С распущенными волосами она выглядела

милой, юной и беззаботной.

—

Как это — кого-то любить? — спросила Мэй.

Я почувствовала укол ревности. Почему она ни разу не задала этот

вопрос мне? Потом вспомнила, что про мою любовь к Аспену не

было известно никому, и Мэй в том числе.

Люси печально улыбнулась:

Э ЛИ ТА

—

Это самое прекрасное и ужасное, что может с тобой

случиться. Ты понимаешь, что нашла нечто поразительное, и

хочешь, чтобы оно оставалось с тобой всегда, и каждую секунду

боишься, что можешь это потерять.

Я тихонько вздохнула. Она была совершенно права.

Любовь — это прекрасный страх.

Мне не хотелось углубляться в мысли о возможности потерь,

поэтому я вошла в комнату.

—

Люси! Какая красота у тебя на голове!

—

Вам нравится? — Она осторожно коснулась пальцами

тонких косичек.

— Это настоящее чудо. Мэй и меня тоже все время заплетала. Она

мастерица по этой части.

Мэй пожала плечами:

—

А что мне еще оставалось делать? На кукол у нас

денег вечно не оказывалось, так что вместо куклы у меня была

Амес.

—

Ну, — сказала Люси, поворачиваясь к ней лицом, —

пока вы здесь, будете нашей куколкой. Мы с Мэри и Энн сделаем

из вас красавицу не хуже королевы.

Мэй склонила голову набок.

—

С ней мне не сравниться. — Она быстро обернулась

ко мне. — Только маме не говори, что я так сказала.