Я вспомнила каждый миг, проведенный с отцом Романа, каждое слово, взгляд, вздох. Мне удалось основательно расковырять старую рану, но это было моим единственным достижением. Не помогал и медальон с лебедем, который я продолжала носить. Изящная вещица загадочно мерцала на моей ладони, но сколько я на нее ни смотрела, сколько ни сжимала в руке, озарение на меня не снизошло. Я не могла понять, что нужно Астени, я, готовая на все в память нашей дружбы, оборвавшейся на краю любви!

Раньше мы чувствовали друг друга, хотя Принц-Лебедь был бессмертен и принадлежал Свету, а я вернулась с Порога непонятной тварью, отмеченной печатью старого зла. Роман Ясный и его отец стали моими первыми друзьями в новой жизни, теперь я достаточно сильна, чтобы вернуть хотя бы часть долга. Может быть, синими эльфийскими глазами на меня смотрела моя совесть? Я и впрямь была виновата и перед Рене, и перед Таррой. Я забыла о том, кто я, и позволила себе стать счастливой и глупой, но отпущенное мне время стремительно таяло.

Мы с Эрасти договорились ждать, пока раздосадованные неудачами враги не покажутся во всей своей красе. Сандер разобьет Тартю, как разбил Биллану и Тарску, и тогда за дело возьмутся ордена, а затем и те, кто накачивает их силой и злобой Женщина с Оленем в Мире Обмана могла быть либо самой Циалой, во что я не верила, либо кем-то, занявшим ее место. Сестры – враги Александра, они сделают все, чтоб не допустить его возвращения. Если у них не выйдет, на помощь придет хозяйка Оленя, и тут без меня вряд ли обойдется. А еще была четверка, свершившая Непростимые Грехи, и тот, невысокий и грустный, сожалеющий о всеобщей скверне. Его милосердие для Тарры страшнее ненависти всех богов Света и демонов Тьмы, в этом я была уверена так же, как в своем имени и своей любви. Но чего все же хотел Астени?

Я старалась успокоиться, но это у меня никогда не получалось. Валять дурака и лгать в глаза близким, чтоб они не переживали, я умела отменно, но схватить под уздцы свои чувства и не показывать их другим – не одно и то же. Мое сердце было не на месте, я знала, что должна немедленно куда-то мчаться и что-то делать, но не могла догадаться, что, а Астени возвращался каждую ночь.

Проще всего было вовсе не спать. Мне в моем нынешнем состоянии это было совсем нетрудно, я могла быть человеком и жить, как человек, могла стать зверем, деревом, камнем, могла сохранить женский облик, но отказаться от материального, став не более зависимой от сна, пищи и воды, чем ветер. Я цеплялась за свое старое человеческое естество, потому что любила человека, но делала это для радости, а не для боли. Запретить себе спать – что могло быть проще, но я шла навстречу ночным видениям, потому что Астени приходил не зря. Он пытался достучаться до нас через все преграды, разделившие прошлое и настоящее, я рвалась к нему, но безуспешно. Я кричала – меня не слышали. Я пыталась бежать навстречу – заснеженный холм не приближался ни на волос. Я пускала в ход магию – и просыпалась.

Если б не проклятая тайна и эта ходячая любовь в серой хламиде, я бы попробовала спросить у зеркала или пошла за ответом в Мир Обмана, но рисковать мы с Проклятым не имели права. Нас было всего двое и мы, что бы ни плели про нас церковники, были отнюдь не всесильны. Я могла вновь угодить в жемчужный плен, в прошлый раз меня спасло чудо, даже не чудо, а стечение обстоятельств, которое не могло повториться. Мне оставалось лишь ждать, что я и делала, и ожидание это наверняка было преступлением.

2896 год от В.И. 28-й день месяца Сирены. ТАЯНА. ВАРХА

Не ушел никто, хотя Эмзар ничего не скрывал и никого не удерживал. Ройгу шаркал по сырому слежавшемуся снегу в десятке вес от Вархи, в загонах ржали и метались почуявшие приближение чего-то страшного длинногривые кони, а их хозяева готовились к последнему делу в своей жизни. Эльфы были спокойны, у них было достаточно времени, чтоб привыкнуть к тому, что рано или поздно все кончается. Те, кто тяготился таррским заключением и не желал знать о нависших над миром бедах, ступали по золотым пескам далеких островов, вздыхая об утраченном Свете. Эмзар вспоминал о них редко, те, кто пошли за ним на север, – тоже, хотя среди ушедших за моря были братья, сестры, родители, дети, бывшие возлюбленные.

Кольцо пылало ровным, сильным огнем, оно казалось несокрушимым и вечным, особенно в сравнении с жалким, несмотря на размеры, созданием, тащившимся к Вархе, но Эмзара не обманывали ни дряхлость Ройгу, ни ничтожность его нынешних служителей. Спешить им было некуда, а силы древнего бога имеют предел, их нельзя растрачивать на пустяки.

– Эмзар, – вошедший Нидаль был в парадных одеждах дома Ивы, – не хочу тебе советовать, и не думай, что я цепляюсь за призраки. Но, может быть, стоит ударить, пока он еще идет?